«Пожалуй, — подумал он, — самым благоразумным было бы потихоньку выбраться отсюда, забрать своих мулов (которых он привязал к деревьям неподалеку), а потом вместе с ними убираться из этого места во всю прыть, на которую способны их ноги». Но, как говорят мудрые люди, любопытство в человеке сильнее всего остального. Ибо лесоруб, рассеянно потирая шишку на макушке, понял, что ни за что не уйдет, пока не узнает, что такое множество ужасных людей делает в этой глухой лесной чаще.

Поэтому в надежде выведать, куда дальше направятся эти грубияны в черных одеждах, Али-Баба повернулся и увидел, что все сорок остановили своих коней на соседней полянке возле крутого горного склона. Спешившись, все они снимали вьюки со съестными припасами и бурдюки с водой, висевшие у каждого по одну сторону седла. Но затем, по знаку мужчины, возглавлявшего отряд (должно быть, их главаря, решил Али-Баба), остальные тридцать девять отстегнули переметные сумы по другую сторону седел. И по тому, как зазвенели эти мешки, ударившись о голую землю, и по усилию, с которым сорок мужчин подняли их, Али-Баба предположил, что эти вьюки, должно быть, набиты золотом и драгоценностями.

Некоторые из мужчин при этом повернулись, и Али-Баба во все глаза разглядывал их из своего укромного места, чтобы получше понять, что же это за люди, притащившие сюда столько золота. То, что он увидел, его вовсе не утешило, поскольку, как оказалось, все мужчины носили большущие бороды, разделенные надвое и завитые в разные стороны. Что в действительности придавало им свирепый вид, так это необыкновенная густота бород и то, что волосы доходили почти до самых глаз. Да и то Али-Баба не мог как следует эти глаза рассмотреть, потому что эти люди поглядывали искоса и так хмурили брови, словно нрав у каждого из них был еще менее приятный, чем у его братца.

Сомнений не оставалось. Золото, которое привезли эти люди, никак не могло быть заработано честным трудом. Следовательно, Али-Баба подсматривал за самыми что ни на есть разбойниками. И вновь дровосек решил, что не стал бы приглашать к себе на вечеринку никого из собравшихся здесь.

— Идите все сюда! — позвал их вожак на редкость скрипучим и некультурным голосом. — Мы должны быстро проскользнуть в наше укрытие!

И тут главарь направился к огромному валуну, лежавшему в конце полянки, камню в три человеческих роста в высоту и столько же в ширину. И, уставившись на этот камень, главарь разбойников произнес следующее:

— Сезам, откройся!

Сначала Али-Баба не слишком удивился этим странным словам, ибо голова его была занята мыслями о том, какая именно часть этой непролазной чащи служит бандитам укрытием. Но их целью был вообще не лес. Неожиданно для себя Али-Баба услышал ужасный скрежет и увидел, как громадный валун отъехал в сторону, явив скрывавшуюся позади него глубокую пещеру, уходящую внутрь горного склона.

Ни один из стоявших перед ним разбойников и словом не обмолвился насчет случившегося, будто бы огромные камни, передвигающиеся сами по себе, были делом таким же обычным, как плевок верблюда. Вместо этого они снова взялись за свои вьюки и потащили их в открывшуюся пещеру, кряхтя и ворча под тяжестью ноши и оскорбляя друг друга, что всецело свидетельствовало об их дурных манерах.

Столь изумлен был Али-Баба этим поразительным происшествием, что едва не выскочил из своего укрытия. Он высунулся так далеко, как только позволили ему заросли ежевики, и благодаря этому ему повезло расслышать очередные два слова, донесшиеся из глубины пещеры:

— Сезам, закройся!

И огромный валун быстро передвинулся на свое прежнее место, скрывая из виду пещеру.