— Но я собирался рассказать вам, как я раздобыл лампу, — начал разбойник, которого когда-то звали Аладдином, явно желая сменить тему после невразумительного бормотания Касима. — И как она принесла мне великую удачу, прежде чем я снова лишился ее.

Али-Баба присел на корточки и приготовился слушать. Если уж ему суждено провести остаток жизни в плену, то он может, по крайней мере, немного развлечься.

— В своей прежней жизни, — начал Аладдин, — я не слишком отличался от того, кого вы видите теперь, ибо я был сыном бедного портного…

— Портной! — горестно вскричал Касим. — Теперь мне никогда не быть сшитым!

— Ты прав, — сказал Ахмед Али-Бабе, — твой брат совершенно определенно спятил.

— Это вполне понятно, — рассудительно заметил Гарун. — Один шок, должно быть, был просто чудовищным. А дальнейшие последствия? Как можно жить, зная, что можешь однажды утром проснуться и недосчитаться каких-нибудь своих частей?

— Каких-нибудь частей? — переспросил Ахмед. — Если он чего и недосчитался, так это точно мозгов.

— Умоляю вас, — упрашивал Касим, — отнесите меня к слепому, что живет на этой улице.

— Он, наверное, не сознает, — сказал Ахмед мягко, — что говорит ерунду.

— Возможно, — глубокомысленно заметил Гарун, — он впал в детство.

Двое разбойников важно кивнули, словно именно в этом и была проблема Касима.

— Но продолжай, Номер Тридцать, и окончи свою повесть, — обратился Ахмед к Аладдину, — и, быть может, на этот раз нам удастся услышать ее от начала и до конца.

— Прекрасно, — легонько улыбнулся Аладдин. — Итак, в молодые годы я рос не самым послушным мальчишкой и был недоволен тем, что мне нужно учиться ремеслу моего отца.

— Нельзя ли побыстрее перейти к лампе? — перебил Ахмед. — Если я чему и научился за время нашего долгого путешествия, так это тому, что во время приключений и опасностей надо приступать сразу к сути.

Но не успел Аладдин произнести еще хоть слово, как все они услышали совсем другой звук — грозный топот скачущих галопом лошадей.

Вот кони дружно вывернули из-за угла, и на спинах их сидели люди в черном. Во рту Али-Бабы пересохло, колени ослабли, а разбойники быстро приближались, жуткие крики срывались с их уст, клубы пыли вздымались вокруг их коней.

— Ага! — обратился атаман к тем, кого недавно бросил здесь. — Это хорошо, что вы дождались нас, ибо если бы вы этого не сделали, то поплатились бы своими жизнями. — Он умолк и снисходительно улыбнулся. — Я, конечно, понимал, что вы не сможете так быстро управиться с нашими новичками и будете в дальнейшем помехой всем нам во время быстрой скачки, вот и решил, что лучше будет, если мы оставим вас тут. — Он махнул рукой своим конным спутникам. — А теперь вам выпадет честь стать свидетелями нашего триумфа. Покажите им нашу добычу!

Один из разбойников продемонстрировал небольшой, слабо позвякивающий мешочек. Али-Баба был не слишком сведущ в подобных делах, но все же для добычи это выглядело несколько жалко.

— Это все? — воскликнул главарь, словно лишь теперь поняв, насколько все скверно.

— Вы были с нами, о хозяин, — сказал человек, держащий мешок. — Вы видели, как мало ценностей у этих людей, да и то встречались такие сложные случаи, когда приходилось рубить пальцы, чтобы забрать то, что нам нужно.