После обеда под окном ее палаты раздались крики:

— Инна! Инна! — Артем в окружении однокурсников размахивал руками, и вся компания дружно скандировала: — Инна — молодец!

Инночка долго смеялась, а назавтра хохотала еще сильнее: по всему было видно, что подпиравшие друг друга Артем с Лешей хорошо отметили и рождение Юльки, и защиту диплома.

То, как она была счастлива, невозможно передать словами: любимый муж, желанный ребенок, возможность начать самостоятельную жизнь на новом месте… Все остальное отошло на второй план, в том числе и свадьба Радченко, благополучно совпавшая по времени с ее нахождением в роддоме. Спохватившись через пару недель: отчего же ее до сих пор не навестила лишь однажды появившаяся под окном роддома подружка? — Инна подумала, что Тамара уехала на практику. Слегка обидевшись, она отложила этот вопрос на осень.

В середине сентября Артем уехал обустраиваться в Прибалтику, а у Инночки началась установочная сессия на заочном факультете. В первый же день занятий она специально зашла в общежитие — очень хотелось высказать подруге все свои обиды. Но, как оказалось, никто не знал, куда подевалась Крапивина: во всяком случае, на занятиях она пока не появлялась. Слегка разволновавшись, Инна решила навести справки в деканате и здесь узнала, что… сразу после летней сессии Крапивина забрала документы, рассчиталась с общежитием и убыла в неизвестном направлении!

Домашний телефон ее родителей молчал, спрашивать о ней у Алексея было бессмысленно: со слов Артема, тот больше ничего не желал о ней слышать и неделю назад вместе с женой уехал по распределению туда, где они проходили преддипломную практику.

И тогда Инночка поняла — Тамара решила исчезнуть. В сердце моментально образовалась пустота, и, несмотря на все продолжавшиеся в ее жизни замечательные события, она горько расплакалась. От обиды, что подруга уехала, не сказав ни слова, от невозможности поделиться с ней сердечными тайнами, приятными новостями, посоветоваться… Мучилась она и от осознания своей вины: так мало интересовалась жизнью Тамары в последние месяцы, не поддерживала ее морально после разрыва с Алексеем…

И все же до сегодняшнего дня в глубине души не могла ей простить, почему она тогда поступила с ней так жестоко…

— …Теперь, когда я все знаю, я хочу попросить у тебя прощения, — виновато посмотрела Инна на подругу, — за то, что все эти годы сомневалась в нашей дружбе… Слушай, дай мне еще раз взглянуть на Сережкину фотографию! — попросила она. — Как он родился?

— Вопреки общепринятому мнению, что дети вне брака появляются на свет легко, я промучилась почти сутки, — протянув подруге фотографию, вздохнула Тамара. — Воды отошли, привезли в роддом, а схватки прекратились. Уколы, стимуляция, боль жуткая, ребенок насухую шел… Переживала за него, а вышло наоборот: мальчику хоть бы что, сама же в больнице почти два месяца провалялась. Как только родила и услышала его крик, сразу потеряла сознание. Врачи откачивали, боролись с кровотечением. В меня тогда знаешь сколько чужой крови влили? Даже по радио объявляли — для спасения роженицы, четвертая группа, самая редкая… Чистками замучили, гормоны в ход пошли. — Тамара сделала долгую паузу. — Боль я так и не научилась терпеть, и когда сознание теряла, где-то там, в небытии, с Лешей встречалась. И будто бы не было между нами ничего плохого… Приду в себя, глаза открою — его нет, а я так хочу к нему вернуться, что снова теряю сознание… Как мне позже врачи признались, они уже не надеялись, что выживу… И вот кажется — идем мы с ним, взявшись за руки, и я вдруг спохватываюсь: а как же ребенок? Ведь там наш ребенок остался! Побежала обратно, оглянулась — а Леши уже нет.