Или это было нечто более ужасное.

«Пожалуйста, пусть это буду не я, — подумал Бенни. — Только бы мне не сойти с ума».

Солнце ярко сияло, птицы щебетали в ветвях деревьев, а Бенни изо всех сил старался одержать рвущийся из груди крик.

11

Понизив голос так, чтобы его мог услышать только Бенни, Чонг пробормотал:

— Тот еще денек, да?

Бенни подпрыгнул, и Чонг озадаченно уставился на него:

— Чего это ты такой дерганый?

На мгновение Бенни задумался: что, если Чонг сумел прочесть его мысли?

— Прости, — сказал Бенни, убедившись, что его голос прозвучит спокойно. — Да. Странный день.

Чонг украдкой взглянул на Лайлу и едва слышно вздохнул.

— Знаешь, мне больше понравилось сидеть на дне той дыры. Все те мертвецы только и мечтали о том, чтобы сожрать меня. А Лайла, думаю, с удовольствием содрала бы с меня кожу живьем.

Бенни проследил за его взглядом и едва заметно улыбнулся.

— Дело не в тебе, старик.

— Что?

— Она не злится на тебя. Я имею в виду, она… ну, не больше, чем обычно.

— Я свалился туда, и ты не представляешь, как она накинулась на меня, обзывала неуклюжим городским увальнем и… — начал было Чонг, но Бенни оборвал его на полуслове:

— Все дело в девочке. Мне… мне кажется, она похожа на Энни.

Чонг вздрогнул, словно Бенни пнул его в живот.

— О, дружище…

— Да.

Бенни хорошо понимал боль Лайлы. Им с Томом пришлось убить зомби, которые когда-то были их родителями. Хотя брат помог ему пережить эту трагедию и, когда погиб сам, избавил Бенни от ужасной необходимости убивать его. Том так и не восстал из мертвых. А Лайла осталась один на один со своей трагедией после гибели Энни. У нее не было старшего брата или сестры, которые могли бы утешить ее. Бенни хватало мудрости понять, что как бы ни была сложна его ситуация, у некоторых людей все обстояло еще хуже.

Словно прочитав его мысли, Чонг сказал:

— Я многое бы отдал, понимаешь? Чтобы помочь ей.

— Да, старик. Я знаю.

Бенни глубоко в душе это понимал и думал о том, что тоже многое бы отдал, чтобы изменить произошедшее. С мамой Никс. С Никс. С Томом.

С его родителями.

Они с Чонгом в одиночку бродили по безмолвным коридорам своей боли, а солнце выжигало свой путь посреди безразличного синего неба. Парочка паукообразных обезьян болтала в ветвях деревьев. Бенни смотрел на них, потому что ему было нелегко смотреть на Еву, все еще плачущую в объятиях Никс. Он вздохнул, чувствуя себя абсолютно бесполезным.

В их городке всегда можно было найти кого-то, кто помог бы присмотреть за детьми. Все в городе присматривали за чьими-то детьми. Так было всегда, по крайней мере, на памяти Бенни. Никто не позволил бы ребенку бродить одному по улицам.

Никс поглаживала плачущую девочку по волосам, бормоча слова, которые Бенни не мог расслышать.

Ева была совсем крошкой. Пятилетней беспомощной девочкой.

И Энни тоже была беспомощна.

Бенни ощутил тяжесть меча на плече. Меча Тома. Теперь он принадлежал ему. А он едва его не потерял.

Он почувствовал, как вспыхнуло его лицо, вспомнив, как Никс прогнала его из расщелины, а Лайла сама вернула ему меч. Это было неправильно. Все должно было быть совсем не так.

Он ощутил на себе чей-то взгляд и, обернувшись, увидел, что Чонг внимательно смотрит на него.

— Что? — воскликнул Бенни.

— О чем ты думаешь? Ты выглядишь так, будто пытаешься что-то решить.

— Ни о чем, — откликнулся Бенни.

Чонг вздохнул.