– Как насчет Аниты?

– По-моему, она не замешана в грязных делах мужа. Когда я с ней встречался, Анита выглядела хуже Даггера – какие-то проблемы с кишечником. Ее даже рвало четыре раза в течение часового допроса. Она выглядит шокированной планами мужа и Шерил. Можно сказать, эмоционально потрясена. Даже мои опытные уши детектива не уловили неискренности в ее словах. Когда я уходил, твой любимый доктор-мафиози сажал ее на транквилизаторы... Что еще... Ах да, объявился очаровательный Лайл Образцовый Папаша. Похоже, он действительно охотился. Рейнджеры забрали его за отстрел самки оленя вне сезона. Застукали Лайла, когда он свежевал тушу возле своего грузовичка. И этот подонок позвонил мне вчера. Хотел узнать, выяснил ли я что-нибудь о завещании Лорен.

– Что ты ему сказал?

– Ну, я держал себя в руках и не дал волю чувствам.

Он засунул голову в холодильник, ничего не нашел и отошел к окну.

– Я ему сказал, что Лорен умерла в бедности. Разве я не прав?

Глава 38

На третий день Робин так и не позвонила, и я попытался вытянуть себя из болота бездействия, занявшись чем-нибудь полезным.

Найти Агнес Игер оказалось просто.

Оливия Брикерман, моя подруга и бывшая руководительница педиатрической больницы Западного округа, а ныне профессор в одном из университетов Лос-Анджелеса, располагала полной базой данных частных и социальных страховок. Она отыскала Агнес ровно за тридцать секунд.

– И после этого утверждают, что мы живем в век защиты информации о частной жизни, – прокомментировала она. – Всегда носи чистое нижнее белье, Алекс. Игер, Агнес Мейвис, возраст – пятьдесят один год... Похоже, она действительно провела некоторое время в районной больнице. Судя по кодам чеков, у нее проверили все, что только можно: эндокринология, кардиология, легкие, психологическая консультация, правда, короткая – всего четыре сеанса. Затем ее перевели в реабилитационную палату в "Каса де лос амигос" на месяц, потом отправили долечиваться в "Сладкую гавань". Звучит как название детской книжки. Вот и все, что у меня есть. Последний счет – тринадцать месяцев назад.

Она продиктовала мне телефон больницы, потом спросила:

– Как наша Робин Великолепная?

– Потрясающе.

– А ты?

– Тоже.

– Правда?

– Что, по мне не видно?

– Доктор встает в защитную стойку, – сказала она весело. – Ты, наверное, подзабыл, друг мой, однако до того, как стать важным ученым, я занималась тем же, чем и ты. И сейчас мое среднее ухо подсказывает, что ты не улыбаешься.

– Ладно, теперь улыбаюсь. – Я с трудом растянул губы в нужную позицию. – Так лучше?

– Внешне, но не внутренне. У тебя правда все в порядке?

– У меня все отлично. А как ты?

– Меняешь тему разговора? Думаешь, я не заслуживаю более серьезного метода сопротивления? У меня все превосходно. Все, что говорят о климаксе, – правда. И даже еще хуже. Однако мое хорошее настроение, думаю, не вызывает сомнений. В отличие от некоторых у меня нет унылых ноток в голосе.

– Просто не высыпаюсь.

– А при чем здесь Агнес Мейвис Игер?

– Это длинная история.

– Надо как-нибудь пообедать вместе, а то уже давно не выбирались. Тогда ты будешь рассказывать мне свои длинные истории, а я – изображать твою внимательную маму.

– Договорились, Лив.

– Да, да, да.