Рука с ружьем оставалась прижатой к телу. Тиг подошел ближе, и луна осветила Лайла таким образом, что казалось, перед нами стоит безголовый человек: белый торс, руки, ноги. И все это неуверенно двигалось в нашу сторону.

– Черт, – прошептал Майло, потом крикнул Лайлу: – Положите ружье на землю, сэр. Сейчас.

– Лорен...

Тиг остановился, сплюнул, упал на колени. Положил ружье на землю, выпрямился, поднял руки вверх. Засмеялся и снова плюнул. Достаточно близко от нас – я услышал, как плевок шлепнулся на землю.

– Лорен... Господи, вот дерьмо.

Он подошел к воротам, голова опущена, руки бессильно болтаются по бокам. Поискал в карманах шорт ключ, вытащил, долго пытался попасть им в замочную скважину, но без успеха. Начал чертыхаться и дергать за цепь, на которой висел замок, Майло сказал:

– Давайте-ка я вам помогу, сэр.

Лайл не обратил на него внимания и снова попробовал попасть в замочную скважину. Опять безрезультатно. Он тяжело дышал, и я почувствовал запах перегара и пота, отдававшего уксусом. Видимо, накануне Тиг несколько перебрал пива. Лайл подергал забор и грязно выругался. При ближайшем рассмотрении память услужливо подбросила мне подзабытый образ отца Лорен. То же лицо, только несколько загрубевшее. Глаза превратились в маленькие щелочки, как у борова. Над правым глазом красовался шрам. Тиг все еще носил бородку и длинные волосы, только сейчас пряди поседели и были собраны сзади в конский хвост, который лежал на мускулистом плече. Когда-то ухоженная, кожа на лице стала морщинистой и бугристой.

Когда Лайл напирал на забор, его бицепсы и грудь напрягались. Однако большие, некогда крепкие мускулы ослабли и смахивали на пустой винный бурдюк.

– Предоставьте это мне, – повторил Майло.

Тиг перестал толкать забор, уставился на замок, еще раз попытался засунуть ключ в замочную скважину. Костяшки его пальцев уже были окровавлены, а волосы выбились из хвостика. Ружье, похоже, придавало ему уверенности; оказавшись без оружия, Тиг превратился в жалкого оборванца.

Наконец он справился с замком, размотал цепь и бросил ее позади себя. Она звякнула при ударе о землю. Лайл распахнул ворота и выставил руки вперед, словно давая понять, что не нуждается в утешении.

– Идите внутрь, – сказал он, ткнув большим пальцем в сторону дома. – Не хватало еще, чтобы эти скоты услышали. – Покосившись в мою сторону, Лайл задержал взгляд, и я решил, что он меня узнал. Но он повернулся к нам спиной и зашагал к двери.

Мы пошли за ним.

– Под скотами вы подразумеваете соседей? – спросил Майло.

Тиг проворчал что-то неразборчивое в ответ.

– Проблемы с соседями?

– А для чего, вы думаете, я вышел с ружьем? Да это не соседи, а самые настоящие свиньи. Пару месяцев назад отравили моего ротвейлера. Кинули мясо, намазанное антифризом, у чертовой собаки отказала печень, и она несколько дней гадила зеленым. С лета у нас тут уже троих сбило машиной. Эти домишки забиты отбросами. Нелегалы, насильники, бандиты – всяких хватает. Не скрою, было время, я сам нанимал нелегалов на работу, и они старались как могли. Только жить среди этих ничтожеств... Здесь как на войне. А ведь когда-то был приличный район...

Пока он говорил, его подбородок напрягся. От этого борода ощетинилась и встала торчком.

Мы поравнялись с ружьем, и Майло подоспел к нему первым. Он поднял оружие, разрядил и положил патроны в карман. Тиг засмеялся:

– Не волнуйтесь, башку я никому не отстреливал. Пока.

Он снова посмотрел на меня и отвернулся с озадаченным видом.

– Да, сэр. Просто так спокойнее, – сказал Майло.

– А мне плевать, как вам спокойнее.