Теперь пришел черед улыбаться Ребусу.

— Я бывал в местах и поприветливее.

— Но и в местах похуже.

— Я вам и про половину из них не рассказал, святой отец.

Ребус допил пиво.

— Еще?

Он покачал головой.

— Здесь так хорошо и тихо, верно?

Отец Лири кивнул:

— Вот в чем прелесть Эдинбурга — спокойное местечко всегда где-нибудь неподалеку.

— Так же как и беспокойное. Спасибо за пиво. — Ребус поднялся.

— А ваша команда вчера выиграла.

— С чего вы взяли, что я болею за «Хартс»?

— Они же протестанты? И вы тоже протестант.

— Сгинь, нечисть протестантская, — рассмеялся Ребус.

Отец Лири поднялся на ноги. Морщась от боли, распрямил спину. Он намеренно демонстрировал свою немочь. Что взять со старика?

— Что касается Гар-Би, Джон, — сказал он, широко разводя руки, — то я целиком в ваших руках.

«Как гвозди, — подумал Ребус, — как гвоздь столярный ты в моих руках».

3

В понедельник утром Ребус снова был на службе — в кабинете старшего суперинтенданта.

Фермер Уотсон лично разливал кофе себе и старшему инспектору Лодердейлу. Ребус отказался. Он в последнее время пил только декафеинизированный, а Фермер даже слова такого не знал.

— Ну и вечерок выдался в субботу, — сказал Фермер, протягивая Лодердейлу захватанную кружку. Лодердейл принялся незаметно большим пальцем стирать с кромки темные пятна. — Кстати, как ты себя чувствуешь, Джон, получше?

— Гораздо лучше, сэр, спасибо, — сказал Ребус и глазом не моргнув.

— Чтобы такие — и прямо под зданием муниципалитета!

— Да, сэр.

— Так что у нас есть?

Настала очередь вступить в разговор и Лодердейлу.

— У жертвы семь пулевых ранений; стреляли, похоже, из револьвера калибра девять миллиметров. К концу дня поступят результаты баллистической экспертизы. Доктор Курт говорит, что смертельным оказался выстрел в голову — последняя пуля. Его заставили помучиться. — Лодердейл отхлебнул кофе (кромку он уже очистил).

Дальше по коридору развернули оперативный штаб для расследования убийства, ответственным назначили Лодердейла. Поэтому сегодня на нем был его лучший костюм. Предстояло общаться с прессой и, может быть, раз или два мелькнуть на экране телевизора. Лодердейл явился в полной готовности. Ребус с удовольствием опрокинул бы кружку кофе на сиреневую рубашку и галстук с «турецкими огурцами».

— Какие мысли, Джон? — спросил Фермер Уотсон. — Кто-то вроде бы упоминал шестерной комплект.

— Да, сэр, в Северной Ирландии так обычно карают провинившихся.

— Я слыхал про коленную чашечку.

Ребус кивнул:

— За небольшие провинности простреливают локти и голеностопные суставы. За серьезные проступки — колени. И наконец, шесть выстрелов подряд — в оба локтя, обе голени, оба колена.

— Ты хорошо осведомлен.

— Я служил в армии, сэр. До сих пор интересуюсь этими делами.

— И в Ольстере был?

Ребус задумчиво кивнул:

— В самом начале.

Старший инспектор Лодердейл осторожно поставил кружку на столешницу.

— Но ведь обычно они провинившегося не убивают?

— Обычно не убивают.

На несколько секунд в кабинете воцарилось молчание, которое нарушил Фермер.

— Карательный отряд ИРА? Здесь, у нас?

Ребус пожал плечами:

— Может, кто-то обезьянничает.