Они наполняли комнату теплом и запахом древесины. Рис стал наблюдать за тем, как летяги (некоторые из них цвели), стремясь к свету ламп, бьются о стенки клетки.
— Я выпущу их, когда они подрастут, — сказал Паллис. — Держу их просто для компании. Знаешь, некоторые перевязывают этих малышей проволокой, чтобы остановить рост и изменить форму. Не могу на это смотреть. Как бы хорош ни был результат.
Вторым украшавшим комнату предметом была фотография, портрет женщины. Подобные вещи не были на Поясе в диковинку — в семьях в качестве фамильных реликвий висели выцветшие, древние изображения. Но этот портрет был новым и казался живым. С разрешения Паллиса Рис взял его в руки…
…И с удивлением узнал улыбающееся лицо.
Он повернулся к Паллису:
— Это Шин.
Паллис поерзал в кресле, шрамы на лице покраснели.
— Мне следовало догадаться, что ты ее узнаешь. Мы… были друзьями.
Рис представил себе пилота и свою начальницу смены. Картина была немного странная, но не настолько отталкивающая, как зрелища других подобных пар, которые юноша видел в прошлом. Паллис и Шин вместе — это он мог пережить.
Рис поставил фотографию на место и снова принялся за еду, думая о своем.
Когда смена подошла к концу, они легли спать.
Гамак Риса был упругим, и он расслабился, чувствуя себя как дома. Новая смена принесет новые радости и разочарования, но он разберется с этим в свое время. А сейчас Рис в такой же безопасности на тарелке Плота, как у Господа на ладони.
Вежливый стук в дверь отвлек Холлербаха от работы.
— Эй! Кого там еще черт принес?
Холлербаху потребовалось несколько секунд, чтобы привыкли глаза. Он потянулся за очками. Конечно, это древнее приспособление не совсем подходило к его глазам, но все же стеклянные диски немного помогали.
Ученый разглядел расплывающуюся фигуру высокого человека. Лицо гостя было густо покрыто шрамами.
— Ученый — это я, Паллис.
— А, пилот. Я видел, как ты возвращался. Удачно слетал?
Паллис устало улыбнулся:
— Боюсь, что нет, сэр. У рудокопов возникли проблемы…
— А у кого их нет? — проворчал Холлербах. — Надеюсь, мы не отравим бедняг нашей пищей. Ну ладно. Паллис, чем могу быть полезен? А, клянусь Костями, вспомнил. Ты привез назад этого чертова парня, не так ли?
Ученый посмотрел мимо Паллиса и, разумеется, увидел там худую и наглую физиономию Говера Холлербах вздохнул.
— Ладно, парень, найди Грая и возвращайся к своим обычным делам. И занятиям. Может, мы еще сделаем из тебя Ученого, а? Или, — пробормотал он, когда Говер вышел, — скорее всего я лично вышвырну тебя через Край. Это все, Паллис?
Пилот казался смущенным, он неловко топтался на месте, шрамы на его лице налились красным цветом.
— Не совсем, сэр. Рис!
Теперь в кабинет вошел другой юноша. Этот был темноволос, худ и одет в лохмотья. Он в изумлении застыл в дверях, глядя себе под ноги.
— Шагай, парень, — спокойно сказал Паллис. — Это всего лишь ковер, он не кусается.
Странный подросток осторожно подошел к столу Холлербаха. Он поднял глаза, и его рот опять открылся от удивления.
— Бог мой, Паллис, — сказал Холлербах, машинально погладив лысину. Кого ты привел? Он что, никогда не видел Ученого?
Паллис кашлянул. Казалось, он пытается сдержать смех.
— Не думаю, что дело в этом, сэр. Извините, но я боюсь, что парень никогда не видел такого старого человека.
Холлербах хотел что-то сказать, потом передумал. Он осмотрел подростка повнимательней и обратил внимание на развитую мускулатуру и покрытые шрамами руки. |