|
— Поэтому наши тела есть не что иное, как неуклюжие скопления электромагнитных сил. Именно силы электрического притяжения между молекулами определяют химию, законами которой поддерживается наша жизнь. — Но здесь… — Рис задумчиво потер нос. — Тут все совсем по-другому. Здесь, при определенных условиях, тяготение может в масштабе атома быть столь же значительным, как и другие силы — и даже превосходить их. Холлербах говорит о новом виде «атомов». Составляющие его частицы должны быть массивными, возможно даже, миниатюрными черными дырами, и этот атом будет связан гравитационными силами в неизвестные сложные структуры. Становится возможным новый вид химии — гравитационная химия, новая ипостась природы, формы которой даже Холлербах вряд ли начал обдумывать.
Нид нахмурился. — Почему же тогда мы не наблюдаем результатов действия этой «гравитационной химии»? Рис одобряюще кивнул: — Хороший вопрос. Холлербах подсчитал, что должны соблюдаться необходимые условия: определенная температура, давление, большие градиенты гравитационного поля… — В Ядре, — выдохнул Нид. — Я понял. Так может быть… Раздался приглушенный гул. Мост слегка содрогнулся, как будто по конструкции прошла волна. Изображение на экране покрылось рябью. Рис обернулся. До него донесся резкий запах гари. Ученые в смятении столпились посреди лаборатории, но инструменты, казалось, не пострадали. Где-то раздался крик. От страха у Нида сморщился лоб. — Все нормально? — Это из Библиотеки, — пробормотал Рис, — и конечно, черт побери, это ненормально. Чтобы успокоиться, он глубоко вздохнул, и когда заговорил снова, голос его звучал ровно. — Все в порядке, Нид. Я хочу, чтобы ты как можно скорей отсюда ушел. Подожди пока… Рис замолчал. Нид, уже начиная догадываться о том, что произошло, смотрел на него. — Пока — что? — Пока я за тобой не пришлю. А теперь уходи. Мальчик поплыл к выходу. Стараясь не обращать внимания на панику. Рис пробежал пальцами по клавиатуре Телескопа, приводя драгоценный инструмент в нерабочее положение. На мгновение он, удивился своей бессердечной холодности. Хотя, подумал Ученый, это всего лишь реакция на жестокую, страшную правду. Людей можно заменить. Телескоп — нет. Когда Рис оторвался от клавиатуры. Обсерватория была пуста. Бумаги и небольшие инструменты валялись по полу или плавали около плоскости равновесия. В воздухе все еще висел запах дыма. С чувством облегчения Рис пересек камеру и выбрался в коридор. Тут дым был гуще и ел глаза. Пока Ученый добирался до библиотеки, в голове крутились образы взорванных плавильни и Театра Света, словно его мозг был Телескопом, сфокусированным на воспоминаниях глубокого прошлого. Войти в Библиотеку было все равно что влезть в древнюю, гнилую пасть. Книги превратились в почерневшие листы и были раскиданы по стенам; испорченные бумаги были мокрыми, от воды, которой пытались погасить пожар. Трое Ученых все еще были здесь и колотили мокрыми одеялами по дымящимся страницам. При появлении Риса один обернулся. Рис узнал Грая. По закопченным щекам стекали слезы. Рис был тронут. Он осторожно провел пальцем по обугленным корешкам. Сколько потеряно? Быть может, это знания, которые могли бы спасти их всех от гибели? Под ногами что-то хрустнуло. По полу были раскиданы осколки стекла, и Рис узнал отбитое, закопченное горлышко бутылки из-под псевдовина. На мгновение он удивился, что такое простое изобретение, как бутылка, наполненная горящим маслом, может нанести такой вред. Здесь ему делать было нечего. Рис тихо коснулся плеча Грая, повернулся и покинул Рубку. |
