— Не реви, плутовка. Просто слушай. Очень внимательно.

Плутовка. Это прозвище дал мне отец, ибо я уродилась истинной лисой — хитрой и изворотливой. Самой способной из всех живших в стае детей. В тот день я услышала это слово из отцовских уст в последний раз.

— Слушай, — приказал он шепотом, передавая на руки годовалую Джоди. — Напой ей лисью песнь, чтоб не расплакалась и вас не выдала. И бегите. Бегите без оглядки. По тропе до места, где мы с тобой тренировались втайне от матери. Помнишь? Спрячьтесь в пещере. Там рядом особые травки растут, перебивают все запахи. Гончие вас не почуют.

— А ты? — вопреки приказу не реветь, слезинки катились и катились по щекам.

— Я побегу назад. К стае. Не брошу маму и Клайда.

— Но…

— Если не объявлюсь два дня, выбирайтесь из леса в город. Найдите тётку Маргарет.

— Отщепенку?

— Да. Какая-никакая, а родня. Бегите.

— А с Фейт что делать?

Семилетняя сестренка стояла, вцепившись обеими ручонками в мою юбку, и дрожала. Причем, не только сама. Дрожали прорезавшиеся от страха лисьи уши и хвост. Фейт только-только достигла возраста перекидок и не умела контролировать способности. Совершенно.

— Проклятье! — выругался отец, на миг сжал зубы и сунул руку во внутренний карман рубашки. Тайный карман.

Я сразу поняла, что он намерен сделать, едва увидела шприц. Шприц, наполненный ярко-зеленой жидкостью. Катастрофической для оборотней.

— Нет! — я повисла на отцовской руке, борясь с желанием вцепиться в нее зубами. — Не надо! Ты ее искалечишь!

— Тише! — широкая ладонь закрыла мне рот. — Псы на подходе.

— Но…

— Фейт всех погубит. Лучше прожить жизнь человеком, чем умереть и утащить за собой других. Прости, малышка, — отец погладил среднюю дочь по голове и вколол ей в предплечье иглу. — А теперь бегите. Ну же, Бри. Шевелите «лапами».

И мы побежали. В человеческом облике. Я неслась, петляя меж стволов вековых деревьев, прижимая к себе Джоди и слыша, как сзади шлепают босые ноги Фейт. Сестренка пока не догадывалась, что с ней сделали. Спешила за мной, выполняя приказ отца.

Больше я его не видела. Ни его, ни маму, ни брата-погодку Клайда, ни других рыжих из нашей рассекреченной стаи…

Я проснулась под вечер. За пару часов до выхода на работу. Джоди корпела над уроками, Фейт возилась на кухне, тётя Маргарет сидела перед телевизором, бессмысленным взглядом взирая на экран.

— Вы бы ей хоть звук включили, — заметила я и зевнула.

Нет, отдохнувшей я себя однозначно не чувствовала. Тело ломило, будто всю ночь в поле пахала, не разгибая спины.

— Тётю и картинка устраивает, — пожала плечами Джоди. — А звук отключили, потому что нам с Фейт надоело слушать жуть. Весь день о нас талдычат. Ну, не совсем о нас. О тех двоих из леса. Их не поймали, кстати.

Я подавила тяжкий вздох. Разумеется, я не желала незнакомым оборотням бед. Но раз они ушли от охотников, город теперь прочешут вдоль и поперек. Может нам собрать вещички и рвануть подальше? Но место-то насиженное, и мы вне подозрений. Да и тётю Маргарет одну не бросишь, а с собой брать проблематично. Она болела четвертый год. Удар, как говорили врачи. Большую часть времени тетя пребывала в состоянии овоща. Но мы заботились о ней. Делали всё, что могли. В конце концов, мы обязаны ей всем. Не каждая лиса, давным-давно отказавшаяся от сородичей, приняла бы троих сирот, появившихся на пороге. Тётя Маргарет не просто впустила нас в дом в ту памятную ночь, а кормила и одевала годами, ни разу ничем не попрекнув.