Итак, он проехал мимо эскадрильи Бамблби, мимо эскадрильи Шамрока, мимо самолетов, расплывчатые тени которых казались гротескными. И тут он увидел его: в конце рулежной дорожки стоял DC-3, жалкий пережиток ушедшей эпохи воздухоплавания. Отличный объект для осуществления его задачи. Джордан съехал с дорожки и спрятал автомобиль за густым кустарником. Он тщательно упаковал бомбу, но сейчас, прежде чем направиться к самолету, дополнительно завернул ее в водонепроницаемую ткань. Дорогу освещали лишь огни взлетно-посадочной полосы, и Джордан чувствовал себя человеком-невидимкой.

Джордан быстро и ловко прикрепил пакет к днищу фюзеляжа DC-3, рядом с топливным баком. Установил таймер на четыре часа утра. Джордан не помнил ни того, как вернулся на остров Поллок, ни того, как поставил машину отца в гараж, ни того, как спрятал ключ в обычном месте, под банкой с краской.

Оказавшись снова в комнате родителей, он повесил форму отца в шкаф. Взял из альбома с фотографиями свою любимую, на которой был снят вместе с матерью. Прежде чем поставить на место отцовские ботинки, поплевав, снова начистил их.

В отцовской ванной украл из аптечки нераскрытую упаковку лезвий «Жилетт». Губной помадой матери написал на отцовском бритвенном приборе слово «Джордан».

Прервавшись, Джордан взглянул на генерала.

— Я хотел, чтобы ты знал. Я использовал дом в качестве базы для операции, — сказал Джордан и продолжил свое грустное повествование.

Так вот, потом он присел за туалетный столик матери, перечитал свою предсмертную записку и подумал, что слишком уж она надрывная. Он надеялся, что ему хватит смелости убить себя, когда придет время, но если не хватит, у него был альтернативный план. Посмотрев на часы, Джордан прошел в свою комнату, надел плавки, а поверх них — спортивный костюм. Еще раз прошелся по дому, чтобы бросить последний взгляд на предметы, сопровождавшие все его детство.

— Я вихрем домчался до пристани, отвязал лодку и пустил ее на волю волн. Мотор я не заводил, пока не добрался до главного канала, ведущего в пролив. Я успел проплыть три мили, когда взорвался DC-3.

При этих словах в театре на Док-стрит все замерли. Все как один. Казалось, мы разучились дышать.

Я прекрасно знал, что еще произошло в ту ночь. За несколько минут до полуночи капрал Уиллет Эглсби и дочь полковника Харольда Пруитта устроили тайное свидание в продуваемом бризом бунгало, расположенном неподалеку от дома, где находилось окно той самой спальни, откуда выскользнула Бонни Пруитт. Их любовные отношения протекали не слишком гладко из-за Эллен Пруитт, которая придавала излишнее значение чинам и званиям, а потому так запилила своего мягкотелого мужа, что тот в результате запретил своей семнадцатилетней дочери встречаться с пылким капралом. Обстановка в доме Пруиттов накалилась до предела, и тут капрал обнаружил недалеко от дома Бонни брошенный DC-3. Капрал Эглсби и девица Пруитт занимались любовью, когда взорвалась бомба, и юных любовников похоронили рядышком на национальном кладбище, расположенном у дороги в Уотерфорд.

И все же из-за таких потерь живой силы в результате взрыва самолета и реакции пожарного расчета Корпуса морской пехоты, так же как и уотерфордской пожарной команды, были безвозвратно утрачены основные вещественные доказательства: на месте взрыва толклось множество пожарных, но ни один из них не заподозрил преступления. Тела Бонни Пруитт и капрала Эглсби были обнаружены лишь на следующий день, когда на место взрыва прилетели военные эксперты. Когда те же самые эксперты явились в дом полковника Пруитта, убитая горем и осознанием собственной вины Эллен Пруитт показала им три предсмертные записки, которые Бонни написала родителям и в которых сообщала, что наложит на себя руки, если те разлучат ее с Уиллетом Эглсби.