— Очень приятно, Саво, — улыбнулась Ледар, когда этот высокий элегантный человек поцеловал ей руку. — Меня зовут Ледар Энсли.

— Джек, друг мой, — сказал Саво, — у меня есть для тебя красивые вещи. У тебя такой хороший вкус. Жаль, что денег нет.

Я положил руку на плечо деревянному венецианскому джентльмену примерно с меня ростом, охранявшему вход в антикварный магазин.

— Продай мне этого венецианца. Я уже тебе столько денег заплатил за квартиру, что цена должна быть номинальной.

— Только для тебя. Специальная цена, — отозвался Саво, подмигнув Ледар. — Двенадцать тысяч долларов.

— Да мне живой венецианец обойдется дешевле, — заметил я.

— Да, но лучше, чтобы тебя ограбил друг, а не враг.

Из задней части магазина, оторвавшись от бухгалтерских книг, вышел Спиро, брат Саво. Спиро, который был гораздо экспансивнее Саво, обнял меня и расцеловал в обе щеки.

— Не целуй его, Спиро, — заявил Саво, — пока он не заплатит за квартиру.

— Брат шутит. Не обращай внимания, — сказал Спиро. — Американцы очень чувствительны, брат мой. Они не понимают балканского юмора.

— Это был балканский юмор? — ухмыльнулся я. — Неудивительно, что вы эмигрировали в Италию.

— Какая красавица, какая bellʼamericana! — воскликнул Спиро, целуя Ледар руку. — Наконец-то Бог услышал наши молитвы. А вы собираетесь замуж за моего бедного жильца?

— Вы, мальчики, должны над ним поработать, — заявила Ледар. — Он даже еще ни разу не пригласил меня на свидание.

— Мы друзья детства, — пояснил я. — А братья Расковичи — красивые воры, называющие себя лендлордами.

— Ах, Джек! — отозвался Спиро, указав на снятую в начале пятидесятых фотографию, где братья стояли в окружении красивых мужчин и женщин, среди которых была Глория Свенсон. — В молодости мы и в самом деле были красивы.

— Когда-то, синьора, мы были вхожи в такие гостиные, единственным пропуском куда служила привлекательная наружность, — пояснил Саво.

— Зеркало было моим лучшим другом, — вздохнул Спиро. — Сейчас оно убийца.

— Вот моя арендная плата за следующие три месяца, — сказал я.

— Ах, настоящая музыка! — улыбнулся брату Саво. — Шелест выписанного чека.

— Ах, настоящая симфония! — согласился Спиро. — Надеюсь, bella donna не забудет дорогу к нашему дому.

— Улицы Рима сразу хорошеют, когда вы ступаете по ним, синьора, — подхватил Саво.

— Выходите за него замуж, — предложил Спиро. — Снимите с нас заботу о нем.

— Джентльмены, — запротестовал я.

— Меня от тебя тошнит, — сказал Саво, когда мы пошли к дверям. — Американские мужчины ничего не смыслят в романтике. Женщинам нужны комплименты, поэзия…

— Абсолютно с вами согласна, — произнесла Ледар, когда братья на прощание поцеловали ей руку. — Вы, мальчики, продолжайте работать с Джеком.

На виа деи Форраджи я показал Ледар квартиру на втором этаже, где мы провели наш первый год в Италии, и маленькую площадь на виа деи Фиенили, где нам впервые оказали теплый прием. Именно на этой площади я почувствовал, что обо мне заботятся на свой особый, римский манер. Когда мы с Ли ходили за покупками, булочница Мартина обычно отрезала ей кусок pizza bianca, а Роберто, держащий alimentari, — здоровый ломоть пармезана.