Гэван бросил бочку в дыру и побежал к нам, а потом мимо, и мы следовали за ним подальше от дыр на дне озера, которое еще недавно было полным воды.

Долгое время ничего не происходило.

Потом земля задрожала.

Так было несколько секунд, и снаружи было мало что видно. А потом несколько камней упало. Это не радовало.

А потом гул сотряс гору, и пыль облаком вырвалась из входа в пещеры. Нам пришлось снова отпрянуть, пока пыль летела к нам, закрыть глаза и лица, склонить головы к одежде. Когда пыль рассеялась, оставив нас с тонким слоем грязи, кашляющий Гэван шагнул вперед. Диззи и кроха Кэмпбелл были с ним, пока остальные затаили дыхание, пытаясь увидеть среди пыли вход в пещеры.

Гэван повернулся и кивнул, и жители обрадовались.

Но мне нужно было увидеть самой.

Я выбралась из хватки Мэгги и пошла вперед, каждый шаг был будто по ножам. Гэван ждал меня, Кэмпбеллы прошли мимо меня, похлопав меня по плечам, а потом обняли друг друга. Диззи поднял Мэри в воздух и закружил, словно девочку. Кора Рейд была среди своих братьев, все открыто плакали. Люди вокруг меня обнимались, улыбались и радостно вопили. Ормскаула давно не была такой единой, все вместе работали и надеялись. Настоящая деревня.

Но я смотрела на запечатанный вход. Я шагнула ближе, сердце колотилось в груди. Я боялась, что обгоревшая худая рука вырвется из камней и схватит меня, утащит внутрь.

— Они еще могут выбраться, — сказал Гэван, подойдя ко мне. — Зависит от того, все ли внутри обвалилось. Может, мы получили лишь несколько дней передышки. Но этого хватит, чтобы сделать пули и укрепить деревню, найти еще способы удержать их там. Мы будем следить за этим местом.

— Гэвин, твой па…

— Я знал, что он не вернется, если войдет туда. А твой отец? — я покачала головой. — Мне жаль.

— И мне.

Он посмотрел на небо над нами, там были тучи.

— Что будет теперь? — спросил он. — Если их больше нет? Что делать дальше?

— Не знаю. Жить дальше, наверное.

— Ты — наомфуил.

— А ты — хозяин мельницы. Хозяин Ормскаулы.

Гэван стиснул зубы.

— Хватит. Нам нужно все менять. Людям нужна работа. Но мельница работать не будет, пока озеро не наполнится. Мы не позволим ему больше пересыхать.

Словно в ответ, небеса разверзлись.

И народ Ормскаулы стал танцевать под дождем.

Я не могла танцевать, все кости и мышцы болели, пылали и мерзли. Я пошла к дому, радуясь дождю на коже. После пары ярдов я поняла, что кто-то был со мной, знала, не глядя, что это был Рен. Мы шли в тишине какое-то время, оба хромали.

— Ты очень тихая, — сказал Рен.

— Устала, — ответила я.

Мы молчали, пока не добрались до моего дома.

Я забыла о заколоченной двери, пришлось заползли внутрь, нога болела. Рен последовал за мной.

Он встал в коридоре, выглядел удивительно неловко.

— Мне уйти? — спросил он.

Я покачала головой. Я не хотела быть одна.

— Нет. Останься. Только дай мне помыться.

Он нахмурился, но пожал плечами и пошел на кухню.

— Я сделаю чай.

Я прошла, хромая, в свою спальню, стала искать чистую одежду. А потом остановилась, порылась в сумке для побега, еще лежащей на кровати, взяла одно из нарядных платьев, но не то, что меня заставлял надевать Жиль. Я забрала его в ванную, где водой из бочки вымыла волосы, лицо и тело.

Когда я дошла до ран на ногах, я опустилась на стул и осторожно смыла кровь с пылающей кожи и порезов.

И увидела две колотые ранки над левой лодыжкой.

ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Я знала, что была укушена.