|
Шабб уже не знал, где правда. Слишком много он думает, и, в конечном счете, всегда только о себе. Он постучал в дверь седьмой палаты. Пациентка стояла, она была в халате в цветочек и наводила порядок, словно в номере гостиницы, перекладывая и расставляя свои вещи по ящичкам и полкам. Это была старая знакомая. У нее уже было двое детей, оба родились здесь, в клинике "Липы", и она освоилась тут так же, как на улице Анри-Мартэн, в его консультационном кабинете. - Вы вполне успеете позавтракать в семейном кругу, профессор. Судя по всему, у меня еще есть часа три-четыре. Она смеялась, будто кого-то облапошила. Она всегда смеялась. Звали ее мадам Рош. Муж ее, двадцатью годами старше, возглавлял мебельную фабрику, рекламные щиты которой можно видеть в переходах метро. Жизнерадостная толстушка, она не старалась похудеть и радовалась, когда беременела, тому, что становилась еще толще, гордо прогуливая свой живот до последнего дня по всем магазинам, ресторанам и театрам. Каждую неделю на улице Анри-Мартэн она смеялась, розовая и голая, забираясь на весы: - Вот увидите, я прибавила еще два килограмма! Держалась она с невинным бесстыдством: - Думаю, вы хотите осмотреть меня? Она легла на кровать и приняла позу, как на гинекологическом кресле: - Спорю на что угодно, что этот будет самым большим и, конечно, это мальчик... Стоило ребенку шевельнуться в ее утробе, как она уже пыталась угадать по толчкам его пол, и еще ни разу не ошиблась. - Надеюсь, он пойдет головкой? Ее последний ребенок, девочка, шла вперед тазом, и хотя плод выходил с трудом, мадам Рош отказалась от анестезии. - Я велела мужу позвонить около двух. Не стоит ему приходить раньше, чем меня переведут в родильную палату. Меня раздражает, когда я чувствую, что он ходит взад и вперед там, внизу. Никогда Шабо не видел ее обеспокоенной или в дурном настроении. Она знала всех сестер, всех санитарок по именам и заказывала для них коробки шоколадных конфет. И как только ребенок рождался, ее муж приносил шампанское и она всем предлагала выпить. Ее комната уже с утра была полна цветов, и для каждого букета она сама выбирала подходящую вазу. На ночном столике - блокнот и карандаш. - Вспоминаете, профессор? В прошлый раз она сама отмечала частоту схваток - сначала каждые двадцать минут, затем - каждые десять, наконец - каждые три минуты. - Когда дойдет до трех минут, я вам позвоню. Договорились? - Позвоните мне, когда дойдет до десяти, так будет лучше. Он бросил беглый взгляд в окно, но из этой палаты был виден лишь крохотный кусочек тротуара. Следующий визит был в детскую, где пятеро новорожденных лежали в ряд на затянутых полотном кроватках, пока медсестра кормила одного из них. Он осмотрел младенца египтянки; казалось, у него совсем нет лба - так низко росли черные длинные волосы. - Позвоните мадмуазель Роман и скажите, что те господа могут повидать ребенка - разумеется не здесь, а где-нибудь в коридоре, что ли. И проследите, чтобы никто к нему не прикасался... Обычная рутина. Он шел от палаты к палате, с виду спокойный, бросал взгляд на температурный листок, на протягиваемый ему анамнез, на несколько минут присаживался у кровати, несколько минут успокаивающей болтовни... Ну кто бы мог заподозрить его в том, что он больше занят тротуаром под окнами, чем пациентками? Дважды тот человек приходил во вторник с утра, а последний раз - в субботу; вероятно, в эти дни он был свободен от работы. |
