|
.. Что бы сказала Кристина следователю? Что думают его собственные дети? Лиза, старшая, держится почти вызывающе, во всяком случае, настроена иронически, вчера вечером был даже неприятный случай. Но не только из-за нее он провел ночь беспокойно. В последнее время, как нарочно, участились досадные мелочи, словно судьбе доставляло удовольствие отравлять ему жизнь, внося в нее боль и тревогу. Вчера вторая половина дня у него в кабинете и в приемной была напряженной. Около семи часов ему позвонила из клиники мадам Дуэ, старшая акушерка: - У меня неприятности с одиннадцатой палатой, профессор. Она требует, чтобы вы немедленно пришли. Утверждает, что успеет долететь до Каира ночным рейсом до начала родов... - В каком она состоянии? - Легкие боли с интервалами, еще ничего определенного. Она все время плачет и говорит о муже, то по-французски, то на родном языке... - Еду. Секретарша, что все время была подле него, поняла, в чем дело. Уже много дней они были озабочены. Речь шла о юной женщине, едва ли девятнадцати лет, она и с виду походит на ребенка, на куклу; ее муж - египетский дипломат. Сначала она приходила с мужем на улицу Анри-Мартэн. Муж, узнав о ее беременности, без конца осыпал себя упреками - он был уверен, что она, такая тоненькая и хрупкая, неспособна родить, и заранее казнился, что убивает ее. - Нет, вы действительно думаете, доктор, что ей это по силам? Она улыбалась мужу, восхищенно глядя на него огромными темными глазами. Лежа в гинекологическом кресле, она не выпускала из своей руки руку мужа и старалась не морщиться, когда врач причинял ей боль. Сначала они приходили раз в месяц, потом раз в неделю. Пять дней назад ее мужа неожиданно вызвали в Каир - Бог весть, по какому делу. - Скажите ему, профессор, что он не имеет права ехать туда теперь, как он может бросать меня в такой миг!.. Одну... Я уверена, что стоит ему очутиться там - и его уже не отпустят обратно... Вы не знаете нашего правительства... Здесь мой муж говорит все, что взбредет ему в голову... Должно быть, о его словах стало известно в Каире, и вот... Она непременно хотела лететь с ним в Каир: - Даже если мне придется рожать в самолете - не я первая... Шабо вынужден был намекнуть ей, что, возможно, роды будут осложненными. Он был недоволен анализами, и все время опасался выкидыша. Такова была его профессия. Она требовала спокойствия, уверенности в себе, умения убедить. И он носил маску. Не успел муж уехать, как в девять вечера юная египтянка явилась в клинику с чемоданом. - Кажется, начинается... Она была возбуждена и так боялась, что Шабо провел ночь у ее постели, держа ее за руку. Утром он настоял, чтобы она вернулась домой, чуть ли не силой отправил ее в сопровождении сиделки. - Вам еще по крайней мере три дня. Вчера она пришла снова, с тем же чемоданом, набитым вещами и бельем. Она уже не понимала, на каком она свете и чего хочет. Мадам Дуэ выбрала для нее самую добрую из сиделок, мадмуазель Бланш, и сама забегала каждые четверть часа, чтобы поддержать и утешить пациентку. Почему именно в этот вечер муж не позвонил из Каира? - Я уверена, что его посадили в тюрьму. Вы просто не знаете, как это бывает. Я хочу к нему. |
