|
Он стал принимать лекарства. Перепробовал все. Он даже переменил свое мнение насчет вредности сексуальных излишеств и какое-то время начал бегать за девушками, пользовался услугами податливых медсестер, два-три раза разделил желания своих клиенток, что еще более осложнило ему жизнь. Это длилось до тех пор, пока не появилась Вивиана. Иногда приступы чувственности повторялись. И все же такой распутник, как Ламбер, внушал ему отвращение! Он не был голоден. Ему хотелось отдохнуть, но лежать не хотелось, и он прошел через пустую, по-видимому, квартиру в маленькую гостиную, где ему частенько доводилось дремать в любимом кресле. Он зажег неяркую лампу, справа от дверей. Ставни были открыты, и в окне мелькали фары машин. Он выпил один за другим два стакана коньяка и забыл принять отбивающие запах таблетки. Должно быть, от него пахнет спиртным. Другие пьют и не стыдятся. Даже его дочерям доводилось возвращаться домой пьяными; как-то ночью, часов около трех, он обнаружил у дверей двух незнакомцев: - Шабо здесь живут? Сами шатаясь, они несли, как мешок, бесчувственную Элиану. - Мы подумали, что лучше доставить ее вам, тем более что вы, кажется, доктор. Мы тут, знаете ли, ни при чем. Она уже была в таком виде, когда все начали расходиться... У него болела голова, и он все пытался остановить зудящую в мозгу машинку. Должно быть, это ему удалось, потому что, когда до него начали доходить голоса, было уже восемь с четвертью. Голоса доносились из столовой. Он встал и нерешительно направился через большую гостиную, хрустальные подвески люстры отзывались на каждый его шаг. За столом сидели только Давид и Лиза, он без пиджака, она - подперев рукой подбородок, и мирная доверчивость их поз удивила его. Впервые он ясно почувствовал, что они - брат и сестра, впервые угадал, что между ними существует взаимопонимание, о чем он прежде и не подозревал. - Как, ты здесь? - Я отдыхал. - Пообедаешь с нами? Он заколебался. Жанина уже ставила для него прибор. - Мама обедает на бульваре Курсель. - Знаю. - Я думала, ты тоже там. - Пойду туда попозже, на кофе. - Тебе понадобится машина? Лиза была явно разочарована. Давиду, в его возрасте, еще было рано водить машину. - До свиданья, па... - До свиданья... У него не хватило духу переодеться, и он вернулся к себе в кабинет, где, глядя на себя в зеркало, выпил еще стакан. Внезапно ему захотелось плакать здесь, в одиночестве, глядя на свое отражение. Уже в клинике, когда он переодевался после того, как принял роды, две слезинки скатились по его щекам. И это не в первый раз. Ему случалось и рыдать в голос, взахлеб, как дети. Он не старик. Не конченный человек. Взять хотя бы Ламбера - тот и в шестьдесят пять лет, с больным сердцем все еще верит в жизнь, даже опять женился. Может быть, Шабо сам перед собой ломает комедию? Собственное лицо гипнотизировало его. Не отводя взгляда от зеркала, он поднял стакан и одним духом осушил его с гримасой отвращения. И тогда, чтобы посмотреть, как это выглядит, он медленно вытащил из кармана пистолет, еще медленнее поднес дуло к виску и прижал; так языком надавливают на больной зуб. Он старался не тронуть спуск; он не собирался сейчас стрелять. |
