| - Я подумал, что вас нет, - сказал Вязников, пожимая протянутую ему руку. - Проходите, пожалуйста. И оставьте в покое свою обувь, у меня не Эрмитаж. Дома, кстати, у вас есть тапочки для гостей? - У меня? - Вязников задумался так, будто его попросили проинтегрировать в уме сложную функцию. - Нет... Собственно, у меня гостей практически не бывает, а сам я предпочитаю босиком. То есть, в носках, извините за нескромность. Почему хождение дома в носках свидетельствует о нескромном поведении, осталось невыясненным - из кухни выглянула Света, картинно обрадовалась, будто увидела старого приятеля, и потребовала, чтобы мужчины немедленно садились за стол. - Я... э... вообще-то не голоден, - окончательно смутился Вязников и просительно посмотрел на Антона: мол, не на обед вы меня звали на самом-то деле, хотите поговорить, так давайте, ни к чему эти церемонии. - Светочка, - сказал Антон, - ты накрывай, а мы с Даниилом Сергеевичем уединимся на время в кабинете. Он сел в старое кожаное кресло у письменного стола и кивнул на второе такое же, чуть менее потертое, что втиснулось в угол между пианино и книжными полками. Гость опустился в кресло осторожно, будто боялся, что в подлокотниках циркулирует ток высокого напряжения. - Не буду ходить вокруг да около, - сказал Антон, глядя Вязникову в глаза. - Вы математик, наверняка любите четкие определения и уважаете строгие доказательства. Вязников кивнул и одновременно едва заметно пожал плечами. - Я был в вашем институте, - продолжал Ромашин. - В курсе ваших работ, в общих чертах, разумеется. Какая у нас складывалась поначалу картина? Митрохин сгорел, можно сказать, синим пламенем. А у вас - Институт физики горения. Выводы очевидны, не так ли? - Ну... затрудняюсь сказать. Феноменология события очень сильно отличается от... э-э... - Вот именно, - подхватил Антон. - Наши эксперты потратили много времени, чтобы доказать то, что для вас и ваших коллег было изначально ясно: гибель Митрохина не связана с каким-либо веществом, созданным в институте. - Кто бы сомневался, - проговорил Вязников. - Но вы же думали, что один из нас Володю... э... - Можете себе представить, я даже вас подозревал, - улыбнулся Антон, но Вязников лишь высоко поднял брови: неужели, мол, такая глупость могла прийти вам в голову? - Ведь мотив, признайтесь, у вас был. Вы любите Марию Константиновну, и в случае смерти ее мужа... Погодите, Даниил Сергеевич, я ведь не настаиваю на такой версии! Антон инстинктивно вытянул вперед руки, потому что гость вскочил, будто вытолкнутый пружиной, и, сжав кулаки, пошел на хозяина. Впрочем, Вязников сделал лишь один шаг, а потом его энергия иссякла, и он остановился посреди комнаты, перестав вдруг понимать, где находится. Антон прислушался - показалось ему или Света действительно вскрикнула за стеной? - Не сердитесь, Даниил Сергеевич, если я задел ваши чувства, - мягко сказал Антон. - Да вы садитесь... И, пожалуйста, не обижайтесь на меня. Вы же математик, должны понимать: я обязан был рассмотреть все варианты, даже безумные и нелепые. Вязников попятился и повалился в кресло - похоже, его с трудом держали ноги. - Извините, - пробормотал он. - Никто из нас не... Но дышать стало легче. - Минутку, - быстро сказал Антон, теперь ему точно было слышно, как Света чем-то гремела на кухне. - Посидите, Даниил Сергеевич, я сейчас вернусь. Похоже, нас зовут обедать. Он вышел из комнаты и обнаружил жену на пороге кухни. В руке Света держала верхнюю половинку гипсовой скульптуры Дон-Кихота - в прежние времена эта полуметровая статуэтка стояла у отца на столе. После смерти отца, Антон, никогда не любивший это произведение ширпотреба, переставил рыцаря на кухонный шкаф, где он, с одной стороны, никому не мешал, а с другой, служил напоминанием о том, что когда-то в этой квартире был другой хозяин. Обломки нижней части статуи усыпали кухонный пол, а один, самый крупный, почему-то лежал в большом блюде для салатов. - Я так перепугалась! - воскликнула Света, увидев мужа. - Ты лазила на шкаф? - спросил Антон. - Что я там забыла? - возмутилась Света и принялась собирать с пола осколки. |
