Изменить размер шрифта - +
Но поди же ты, не в чести мы. Тем и мелиорацию, и орошение – все по правилам, нам же получай что есть, а что почем – и не спрашивай. Вот и выкручивайся.

Как выкручиваются в этих дальних бригадах да отделениях, я нагляделся всласть.

Дорога от Тумы на этот раз шла, не сворачивая в окрестные села, и была она покрыта камнем.

– Неужто успели до Малахова дотянуть? – спросил я Баранова.

Он засмеялся:

– Мы ее строим всего каких-нибудь десять лет. Наша норма – полтора километра за год. Вот и сейчас, когда мы до Малахова доберемся…

Каменное полотно кончилось посреди леса, а через двести – триста метров засел в грязи наш «газик». Шофер был молодой, неопытный, к тому ж из Рязани. Где ему до знаменитого Кленушкина? Мы вылезли из машины и пошли в Малахове пешком.

– Здесь недалеко, – утешал меня Баранов. – Всего километров пять.

По пути мы заглянули к леспромхозовцам. Тут же договорились с ними, отправили трелевочный трактор вытаскивать наш «газик».

– Что-то у вас много тракторов, – сказал Баранов, глядя подозрительно на мастера. – Вы отрядили трактора на посевную согласно разнарядке?

– А как же, отрядили… – Мастер округло разводил руками, надувал щеки, а взгляд ускользающий, куда-то вниз, на сапоги.

– Где директор?

– Только что здесь был… Вот-вот проезжал.

– Свободной машины нет? Подбросить до Малахова.

– Да вот, говорю, только что вездеход был. Ушел с директором. Надо бы покликать.

– Ладно, дойдем и так. А нет – «газик» нас догонит, – сказал Куропаткин. – Поди, трактор не завязнет.

– Ну! – важно сказал мастер. – Машина трелевочная. Все в аккурат сделает.

В Малахове пришли пешком. Там вместо колхоза был теперь совхоз, и контора построена новая, и столовая – и тут же непролазная грязь посреди села. Директор совхоза Николай Дмитриевич Паршин встретил нас с каким-то болезненным выражением лица, словно у него мигрень была.

– Бригадиры все как с ума посходили – перепились в честь поминащей субботы. Одна Малахова трезвая.

– При чем тут поминащая суббота, когда тракторов нет, – ответил один из сидевших у длинного стола, хмуро глядя в угол. – Говорят же вам – из строя вышли. А чего нам делать?

– Сколько тракторов на ходу? – спросил Баранов Паршина.

– Ну, в ветчанском отделении всего четыре…

– А где леспромхозовские?

– Не пришли.

– Как не пришли? Мне доложили, что выделили вам три трактора.

– Вам доложили, а нам не прислали.

– А ну-ка, соедините меня с директором леспромхоза, – приказал Баранов и сел за стол к телефону.

– Да где его теперь поймаешь? – отозвалась от стола Малахова, управляющая ветчанским отделением.

– Никуда он не денется, – сказал Баранов. – Давайте звоните. Я им покажу, как обманывать. И сводку мне!

Тут подъехал «газик», вытащенный трелевочным трактором. Я воспользовался случаем, чтобы не быть в обузу Баранову, и ретировался. Дела у него спешные, разговоры откровенные, так сказать, не деликатного свойства, и нечего мне торчать свидетелем.

Мы с Фединым поехали в соседнее село Норино к Ивану Ивановичу Пушкину, потомку знаменитых ювелиров по дереву.

Помню, как-то зимой мы все с тем же Николаем Фединым шастали по норинским избам, как попы, в поисках Пушкина. Куда ни заглянем – все тот же ответ: был, но ушел.

– Что ж он дома-то не сидит? – спросил я Федина.

– Холостой.

Быстрый переход