— Вам никто ничего не говорил? Так, мимоходом?

— Нет.

— А арестованного, которого мы привели, видели? — вмешался Максвил.

— Но с вами никого не было.

Гангстера — молчальника провели через другой вход.

Максвил взглянул на Питера: похоже, Фелдман чист как стеклышко.

— Извините за беспокойство, — сказал Питер.

— Всегда к вашим услугам. — Фелдман ушел.

Максвил зажег от окурка новую сигарету.

— Итак, сведения Стронг получил от твоего друга немца или через него.

— Зачем же Стронгу сказали?

— Тебя надо вывести из строя. Ты выкрал у них из-под носа Корал Пристаешь с расспросами, кто‑то вдруг что‑то да сболтнет. Та же Мэри. Этой, может, только смелости недостает раскрыть все их делишки. Стронг сдался и делает все, что ему прикажут. В данном случае отвлекает тебя.

Питер присел на край стола: он уже на ногах не стоял, сказывались долгие часы напряжения.

— Насчет Уилсона совсем ничего? — спросил он.

— Ничего. Не за что зацепиться. Единственный бесспорный факт: ушел из редакции сразу после двух. Предполагаем, что на вокзал он ехал на такси. Просмотрели путевые листки водителей за этот отрезок дня. Представляешь, сколько времени угрохали! В этом районе такси полно. Черт знает, сколько мужчин брали такси до Пенсильванского вокзала. Сумеет ли какой водитель опознать Джорджа? У нас только его свадебная фотография с Элли. В общем, пока безрезультатно.

— А на вокзале?

— Там народу тысячи, — вздохнул Максвил. — У Джорджа нормальный нос. Не огромный, не красный. Нет родимого пятна. Не косит. Ничего приметного для кассира. Таких суется к нему в окошечко без счета. И сотни брали билет до Филадельфии. Копаем. Но надежды маловато.

— Итак, глухо.

— Посмотрим еще. Моя версия — в поезд он не садился. А значит, задержали его на вокзале. От поездки за женой его могли удержать только силой. Добровольно он не согласился бы. Стало быть, пистолет под ребро. Может, унесли под видом больного: неожиданный сердечный приступ. Пока никто не сообщил, чтоб видел что‑то необычное. Сегодня у меня собирались все, кто разрабатывал вокзал: говорили с постоянными пассажирами, нсилыщиками, киоскерами, служащими справочной, ничего. Ну, есть еще сотни и сотни уехавших вчера. Но в полицию никто не обращался. Один большой жирный нуль.

Глаза у Питера ломило, он прикрыл их на минуту ладонью.

— Уилсон заметил что‑то важное, подошел позвонить — мне или Девери, — и его остановили. Он не Успел. Ты прав, конечно. Ничто не удержало бы его от поездки в Филадельфию. Но если он внезапно что‑то заметил, открыл, он бы, конечно, попытался дозвониться.

— Ну, например?

— Кто его знает? Может, за ним следили. Он почувствовал. Решил, что надо известить нас.

— Жидко. И за тобой следили. И за Девери. И скрывать даже не пытались. Раскрыл, что за ним следят, и его остановили, чтобы он не проговорился? Чушь. Слежки от вас не скрывали. Почему вдруг теперь такая важность?

Питер вцепился в стол и опустил голову.

— А знаешь, Грэг, нам, пожалуй, никогда не узнать ответа. Джордж сказать не может. Теперь он уже больше не позвонит и не придет.

— Но ведь кто‑то знает причину, — возразил Максвил. — Те, кто его убил. — Он глубоко затянулся сигаретой. — Рано или поздно…

— Но поздно уже незачем! — перебил его Питер. — Корал не может прятаться вечно. И для Элли, может, уже поздно. Мэри тоже не может скрываться долго. Знаешь что? Мы должны прижечь их на их же манер.