— О, явился! Ты где застрял? И на звонки не отвечаешь, — с порога упрекнул меня брат. — Мы тут переживаем.

Александр, его жена Наталья и моя Катя расположились за столом на кухне. Женщины выглядели бледными и подавленными, Громов, как обычно, вел себя шумно и активно жестикулировал. Его всегда было много, он заполнял собой любое пространство, особенно, когда выпьет. Сегодня планировалось отметить наше новоселье, но жизнь спутала планы, встреча получилась по грустному поводу.

— Машина сломалась, — сообщил я в свое оправдание.

— Садись, — хлопнул ладонью по столу рядом с собой Громов и разлил в рюмки водку. Он постучал себя кулаком в грудь. — У меня на душе, брат, полный мрак, представляю, что у тебя. Выпей, полегчает.

Он выпил залпом, краем глаза заметил, как пригубила рюмку Наталья, и, отправляя в рот квашенную капусту, пригрозил влажным пальцем в сторону беременной Кати:

— Тебе нельзя, не вздумай.

Я медленно опустошил рюмку, но не почувствовал ни вкуса, ни облегчения. Грудь сжимало, словно тисками, есть не хотелось, пить тоже.

— Ты что-нибудь узнал? — спросил я брата, когда тот прожевал и потянулся за бутылкой.

— Работаем. Опросы-допросы, все, как положено.

— И что? — мне начинали надоедать его отговорки.

— Пока безрадостно, как всегда в таких гадюшниках. Хотя клуб «Гонконг» пафосный, дорогой, но они же как — внутри запись не ведут, чтобы не тревожить посетителей. Камера есть только на входе. Ну и охрана ни хрена не следит, кто чего пьет или нюхает. Если будут придираться, посетители к конкурентам свалят.

— Бар проверили?

— Паленого алкоголя нет, тогда бы многие отравились. Там все проще и жестче. — Громов выпил и поморщился больше от досады чем от горечи водки.

— Рассказывай, — потребовал я.

Сашка наклонился ко мне, стараясь говорить тихо, но его шепот получался театральным, и был слышен каждому на кухне.

— Мы нашли под диванчиком, где Юлька сидела, бутылек из-под уксусной эссенции. На склянке отпечатков нет. Если бы она сама решила, ну… это самое, то не стала бы отпечатки стирать.

— Да не могла она, — возмутился я. — Кто притащил кислоту?

— В том то и дело, что эссенцию можно купить свободно в продуктовом магазине. А народу в клубе вертелось много. Ты бывал в таких местах?

— Мне незачем, я вышел из этого возраста.

— Там полумрак, музыка гремит, огни мигают, толпа снует туда-сюда, многие под кайфом. Начнешь опрашивать — никто ничего не видел, ничего не знает. Как Юля там оказалось?

— Понимаешь… — я замялся.

Катя заплакала навзрыд, Наталья поспешила увести ее. Громов скривился, сделал неопределенный жест руками: мол, женские нервы не в моей власти. Он посмотрел на опустевшую бутылку водки, спустил ее на пол, достал их холодильника новую. Когда возвращался, задел пустую бутылку, и та с грохотом укатилась под стол. Мы не стали ее поднимать — катись оно все!

— А Юлька что говорит? — деловито спросил Громов, открывая бутылку.

— Она не может говорить.