Поморщившись от неутешительной новости, грозившей отравить радужно-приподнятое после отпуска настроение, Юля направилась в отделение. Большие настенные часы показывали четверть восьмого.

Перебросившись с собравшимися в ординаторской коллегами радостными приветствиями, Юлька уселась за рабочий стол. В ту же минуту, словно почувствовав, что все уже в сборе, в дверях появился Марты́ш собственной персоной. Высокий, по-спортивному подтянутый, с неизменной трехдневной щетиной, которая – сугубо по его личному мнению – придавала ему некий ореол мужественности, он на мгновение застыл на пороге, окинув помещение брезгливо-недовольным взглядом:

– Смотрю, опоздавших нет, – его глаза на секунду замерли на сухощавой фигуре Потоцкого, – радует, радует. Юлия Дмитриевна, счастлив вас видеть! Как отдохнули?

– Спасибо, Петр Герасимович, вполне хорошо.

– К работе готовы или будете, как некоторые, – Мартынов мельком взглянул на Игоря Алексеева, недавно перешедшего к ним из районной больницы, – витать в облаках?

– Я дала повод заподозрить меня в непрофессионализме? – губы девушки раздраженно дрогнули.

– Ну что вы, как можно! Вы же у нас образец дисциплины, – в голосе зав. отделением послышалась явная издевка. Нагло-маслянистый взор, скользнув в скромный вырез Юлькиной форменной рубашки прежде, чем вновь впиться в полные гнева глаза девушки, задержался на высокой груди. Заметив, как та напряглась, Мартынов поспешил отвести взгляд и опустился в стоящее у стола кресло, – что ж, не будем терять время…

К Юлькиному счастью, планерка прошла без дальнейших эксцессов, и, вооружившись историями, девушка отправилась знакомиться с новыми пациентами.

Три отданные под ее патронаж палаты были полупусты. То ли летние отпуска набирали силу, то ли ждать основного наплыва пострадавших следовало к концу смены – обычное дело, – но пока, листая истории, Юля вздыхала с облегчением. Острый приступ холецистита, подозрение на аппендицит, невезучая парочка спортсменов-любителей с разорванными связками голеностопа да ножевая рана – очередная ссора любителей горячительного переросла в банальную поножовщину – ничего выходящего из разряда обычной работы.

И день пролетел незаметно.

Попрощавшись со всеми, кто встретился на ее пути, Юлька в отличном настроении направилась к остановке. Ни мимолетные воспоминания об Андрее, ни брошенная напоследок слащаво-приторная улыбка Мартыша не смогли испортить то необычное ощущение счастья, переполнявшего Юльку в эти минуты.

А дома ждал сюрприз. Между косяком и стальным, обитым светлым кожзаменителем полотном двери торчал кончик серовато-белого конверта. Оглянувшись, словно на пустой лестничной площадке внезапно материализуется неизвестный курьер, девушка забрала послание и, войдя в квартиру и заперев оба замка, вынула сложенный вдвое листок. Мучимая любопытством, Юлька, развернула… нет, не письмо. Коротенькую записку…

«Тебе идет это платье»

Повертев послание в поисках каких-нибудь приписок, и ничего более не обнаружив, Юлька с недоумением уставилась на конверт. Конверт как конверт. Слегка грязный, без марки, без обратного адреса. Словно завалялся в чьем-то столе невесть сколько времени назад, а теперь вдруг понадобился для того, чтобы отправить эту странную записку ей, Юльке. Почерк, которым был написан ее адрес и само послание, показался незнакомым. И вообще… кто в современном мире пишет бумажные письма? Это в наш-то век смс и интернета?

На мгновение, приглушив удивление, вспомнилось преследовавшее ее последние дни ощущение чужого взгляда.