— Ваш преподаватель и соученики это подтвердят?

— А то! Только, слушайте, если вы пойдете туда выспрашивать и стукнете про мои судимости, меня тут же выпрут. Там есть пара юбок, я как раз думал за ними приударить, а вы мне всю малину испортите!

— Вы забыли, что я — воплощение конфиденциальности, Рэндал. А ваши приятели знают про ваше маленькое хобби?

На его лице отразился панический ужас.

— То-то и оно! Думаете, я стану трепать парням про гребаные занавески да подушки? Да они меня на смех подымут, и придется мне кому-нибудь врезать. А это значит, что я не контролирую свой гнев и все такое.

— Верно подмечено, — согласилась Ева.

— Да, знала, но все равно надо было проверить. Он говорит, его дружки ничего не знают, но не исключено, что кто-то из них знает. Или кто-то у него на работе, или кто-то из напарников по бильярду, или сосед… — Ева пожала плечами. — Кто-то мог свистнуть ленту у Рэндала или использовать его имя, чтобы ее купить. Поехали к следующему.

Ева педантично выполняла свою работу, потому что так полагалось, но не стала спорить, когда Рорк объявил, что пора поесть. Она не стала спорить, даже когда он привел ее во французский ресторан со свечами на столах и важными до невозможности официантами.

Его имя ровно вполминуты обеспечило им угловую кабинку, метрдотель так и стлался перед ними, еда было отборная. И все-таки Ева не столько ела, сколько сидела в задумчивости над своей тарелкой и ковыряла в ней вилкой, перекладывая гарнир с места на место.

— Скажи мне, что тебя мучает. — Рорк накрыл ее руку своей. — Это ведь не только дело?

— У меня много чего в голове…

— Приведи хоть один пример.

— Я рассказала Пибоди про то… что было у меня в детстве.

Его пальцы крепко сжались.

— Я давно уже думал: когда же ты ей скажешь? Наверняка вам обеим было тяжело.

— Мы напарницы. А своей напарнице надо доверять. Я ведь знаю, что она беспрекословно исполняет мои приказы не только потому, что я старше по званию.

— Но это не единственное, что заставило тебя ей рассказать.

— Нет, не единственное. — Ева посмотрела на него сквозь пламя свечей. — Такие дела, как это, влезают мне в печенки. Я могу совершить ошибку, потому что слишком стараюсь найти ответ, могу отвернуться в самый неподходящий момент, потому что боюсь найти ответ…

— Ты никогда не отворачиваешься, Ева.

— Но иногда хочу отвернуться! Я балансирую на грани, и это очень тонкая грань. Пибоди со мной каждый день, она хороший полицейский. Она заметит, если я начну… уклоняться. И, если это случится, она имеет право знать, в чем дело.

— Я с тобой согласен. Но есть еще одна причина, заставившая тебя рассказать ей.

— Она мой друг. Самый близкий после Мэвис. Но Мэвис — это совсем другое дело.

— Да уж, как говорится, найдите десять отличий!

Ева засмеялась, как он и надеялся.

— Мэвис не коп, она… просто Мэвис. Первый человек, с которым я смогла поделиться хоть малой частью своих воспоминаний. Наверное, мне следовало бы рассказать Фини. Мы долго были напарниками, я должна была ему сказать. Но я почти ничего не помнила, пока мы работали вместе, и потом…

— Он мужчина.

— Я же сказала тебе. А ты тоже мужчина.

— Но я не заменил тебе отца, — напомнил Рорк и грустно улыбнулся, когда она схватила бокал с вином.

— Да, пожалуй. То есть нет, конечно же, нет! Ни с какого боку. А Фини… в каком-то смысле да.