|
Тамошние правители опять передумали подчиняться центральной власти. Дальнейшие события развивались совсем не так, как предсказывали местечковые военные аналитики. Эти достойные мужи, представлявшие войну по стычкам с соседней деревней, были крайне озадачены. За одну ночь от походных городков остались лишь пепел и пустые землянки. Время потешных сражений прошло. Шестого сентября тамбовское руководство присягнуло на верность президенту. Полтора десятка казнокрадов были повешены, сорок шесть человек с семьями под конвоем отправились в ссылку на Урал. Был объявлен набор добровольцев на службу и за неделю сформирована Пятая, тамбовская, дивизия. Рядовые получили по рублю серебром, что вдвое превосходило заработок городских подмастерьев, а город получил двадцать клерков из питерской Счетной палаты, новые налоги, новые деньги и Уголовный кодекс. Девятого сентября шесть грузовых судов с тремя тысячами десантников на борту вышли из Стокгольма и взяли курс на Ригу. В пути они встретили восемнадцать катеров финской береговой охраны. На рижском рейде им предстояло ждать норвежскую эскадру и командующего объединенным флотом. Десятого сентября восьмитысячный отряд польской конницы получил епископское благословение в Люблине и двинулся на Львов, где ему предстояло соединиться с союзным войском атамана Хвалынца. Киев долго не шел на сближение с Петербургом хотя бы потому, что два десятка украинских городов сами непрерывно воевали друг с другом. Однако после посещения Киева русскими послами атаман Хвалынец неожиданно быстро разбогател и обзавелся десятком бронированных паровиков. После этого в течение месяца руководящую роль Киева признали почти все. Теперь во Львове поляков ждали обоз и жалование серебром на полгода вперед. Значительную роль в положительном решении вопроса сыграло несколько тонн ценных подарков, глубокой ночью доставленных на драконах в резиденции черноморских правителей. Ночью, с десятого на одиннадцатое, Четвертая дивизия, дислоцированная до того в Ярославле, вошла в Нижний Новгород. Не обошлось без перестрелок и пожаров; поговаривали даже о массовом мародерстве. Но уже в четыре утра Совет старшин был в полном составе арестован и обвинен в измене государству. В шесть утра дела принял назначенный президентом генерал?губернатор, а в семь колокол оповестил сорок тысяч жителей о начале обязательного призыва в армию. Тринадцатого сентября президенту Кузнецу донесли, что Одесса и Севастополь после долгих колебаний поддержали Киев. Семь полков тяжелых пехотинцев выдвинулись на линию Тирасполь?Слобозия и окопались на правом берегу Днестра. В течение следующей недели туда же подкатили восемь батарей корабельной артиллерии, поставленных на колеса. Снаряды из России ожидались со дня на день. Семнадцатого числа в Царицыне вспыхнули волнения. Издергавшись от непрерывного ожидания штурма, губернатор крупнейшего волжского города, папа Сыроед, сам отправил к президенту гонцов с просьбой о перемирии. В ответ он получил теплое приглашение отобедать в Саратове, где давно уже развевался трехцветный флаг. Папа Сыроед заважничал и прибыл в недружественный Саратов с большой помпой, надеясь показать, кто хозяин на южной Волге. Он был встречен с должным уважением, но почему?то быстро сник. Вместо президента папу встречали какой?то сопляк по имени Мишка Рубенс и тысяча до зубов вооруженных чингисов. Передача власти произошла быстро и бескровно, к удовольствию обеих сторон. Царицын в спешном порядке выставил два полка новобранцев и даже экипировал их за свой счет, лишь бы не допустить появления дикарей в городе. К изумлению папы Сыроеда, парней отправили не на покорение Астрахани, а совсем в другую сторону, на запад. |
