|
Видимо, этот жест означал поднятую руку, потому что жилистый старикан в красном повернулся к нему. — Почтенным братьям не следует забывать, что этот мирный человек четыре года провел в лесной хижине и честно добился звания Клинка. — Это вызывает уважение, — важно кивнул монах. — Однако никому не позволено выйти живым из Храма и вынести чужие сны. — Тогда я вновь прошу об испытании, — повторил Артур. — Скажи нам, мирный человек, — подал голос второй толстяк, доселе не произносивший ни слова. — Ты умеешь управлять своими снами? В палатке стало очень тихо. Потрескивали угольки под бронзовым примусом, снаружи хрустели соломой лошади, вдалеке стучали топоры. Коваль задумался. Возможно, ему только что задали самый важный вопрос. — Мне кажется, что никто не может управлять сновидениями, почтенный монах. — Ты прав, мирный человек. Ты слышал о том, что у каждого послушника Храма есть четыре молодых наставника? — Да, братья упоминали об этом… — А у каждого из молодых есть четыре старших наставника. У каждого из старших либо тоже есть наставники, либо живы братья?поручители… «Круговая порука, — хмыкнул Коваль. — Ясно, куда этот крендель клонит. Мол, на том свете найдем и в цемент закатаем, если что…» — Послушник знает в лицо лишь двоих наставников. Еще двое остаются тайными, и увидеть их дано лишь в двух случаях. Либо когда послушник становится главой Ордена, либо если он нарушит Устав… — Монах сделал паузу, поймал взгляд Председателя. Тот движением век разрешил подчиненному говорить дальше. Толстяк ловким движением закинул в рот сухарик и широко улыбнулся будущему монаху. — Мы будем твоими молодыми наставниками, если ты покоришь Девять Сердец и останешься жив. Никто ведь не сказал, что почтенный Председатель принадлежит к братии, верно? — уловив взгляд Коваля, хихикнул монах. — Кажется, я вижу здесь только двоих молодых наставников, — поклонился Артур. — Неплохо, мирный человек. — И чувствую, что совсем не хочу знакомиться с двумя другими. — Да спасет тебя божество, которому ты поклоняешься, от встречи с ними, — очень серьезно сказал монах. 8. ХРАМ ДЕВЯТИ СЕРДЕЦ В синем хлопчатобумажном балахоне Коваль чувствовал себя голым и смешным. Волосяные веревки стягивали ткань на шее; ноги его обули в деревянные сандалии. Он почти ничего не видел сквозь плотные шторки на окнах. Закрытая кибитка резво катилась по гальке, подпрыгивала на корнях деревьев и жидких мостках через ручьи. На третий день дорога ощутимо пошла в гору. Лесной пахучий воздух постепенно сменился свежим и холодным, исчезло цоканье копыт встречных всадников, не мычали быки, не доносились тонкие выкрики крестьянских детей в редких деревнях. Коваль задействовал внутренний компас, стараясь хотя бы определить направление. Он был заперт снаружи, четверо сопровождающих скакали вплотную к дверям. Периодически возница просовывал в щель под облучком хлеб и пробковую флягу со свежей водой. Оправляться приходилось на ходу, в деревянное ведро. Только по ночам будущего послушника выпускали размять ноги и ополоснуть лицо. Молчаливые охранники в синих плащах бродили вокруг, выставив длинные пики. С холодом и тряской Артур справлялся легко, гораздо тяжелее было перенести жажду и непривычную еду. Казалось, что бесконечный вояж никогда не закончится. На четвертый день они долго стояли под снежной крупой. Коваль чувствовал, каким разреженным стал воздух. |
