Мы пригласили их поужинать вместе; они ели с жадностью, но, вероятно, не столько от голода, сколько из любопытства. Потом стали их расспрашивать. Тут сразу выяснились некоторые факты, на основании которых можно судить, что мы пока не сбились с верного следа. Когда мы объяснили, в каком направлении собираемся двигаться, индейцы пошептались и потом сказали, что туда идти нельзя, там очень плохие места. Больше они ничего не хотели объяснить, отговаривались незнанием. Придется как-нибудь хитрее подойти к ним.

27 января. По совету Мендосы и Карлоса мы позвали к себе старика, который тут считается чем-то вроде старосты. Наличие старосты - единственный признак организации у этих полудиких существ: они не знают, в какой стране живут, и вообще не представляют себе мира за пределами окрестных высоких гор. Мы для них - как пришельцы с другой планеты. Если б сюда явились марсиане, то эти люди, наверное, не очень удивились бы. Во всяком случае, не больше, чем они удивляются, глядя на Машу и Этель (они впервые видят здесь женщин чужого племени).

Пришел староста - маленький, седой и важный. Мендоса объяснил, что гости хотят поговорить с самым большим человеком этого селения. Староста выслушал это с непроницаемым лицом, но, кажется, лесть подействовала. Перед ним выставили самые эффектные наши банки с консервами и коньяк. О консервах он спросил - растет ли это на деревьях или выкапывается из земли? Слегка жмурится от удовольствия, поглощая необычную пищу. Особенно восхитили его сардины: он доедает банку. Выпил коньяку, закашлялся, испугался. Но испуг быстро прошел; староста заметно охмелел. Ему подливают еще. Что поделаешь! Ну да в этой пустыне привычка к спиртному развиваться не может - за неимением материала.

Немного позже. О, какие потрясающие открытия! Расскажу главное. Староста говорит, что там, куда мы хотим идти, есть проклятое ущелье. В тех местах нет человеческого жилья, и человек туда забредает очень редко. Те белые, что были здесь десять весен тому назад, пошли в ту сторону. Он им говорил, что нельзя туда идти. Вернулось оттуда только двое - один белый и один индеец, - а было их больше десяти. И вернулись они больные, и вскоре умерли, тут же в деревне. И еще - один охотник из этой деревни погнался за пумой и попал в те места. Вернулся он тоже больной и умер. Теперь его матери помогает все селение.

Мы спросили, где похоронили этих умерших. Но тут нам не повезло - это племя, как и шерпы, сжигает своих мертвецов. Белого человека и чужого индейца они жечь не стали, но вынесли за деревню, и там их тела склевали коршуны (эти коршуны вообще во многих местностях Анд выполняют обязанности могильщиков и очищают улицы селений от трупов издохших животных - их поэтому не стреляют). Еще мы спрашивали, что же это была за болезнь, но староста сказал только: "Очень плохая болезнь, очень плохая! У нас такой нет, она есть только возле проклятого ущелья". Дело ясное! Но, значит, закрытого склада там нет, и заражена вся местность. Трудненько придется нам!

Но это еще не все. Мы поднесли старосте подарки - большой нож в кожаных узорчатых ножнах (пришлось показать, как он здорово режет - у них тут железа нет, а есть грубые медные изделия) и целую вязку разноцветных ожерелий. Он расчувствовался и сказал, что отдаст нам взамен очень-очень важную вещь.

Ох, как хорошо, что мы догадались подарить ему эту штуку!

Оказывается, много-много лет назад, когда еще не было ни наших отцов, ни дедов, ни даже прадедов, в этой деревне жил один белый человек. Тогда еще много чего случалось, но староста всего не знает. А насчет белого человека он знает, потому что этот человек, когда умирал, отдал тогдашнему старосте свой заветный ящик, и староста ему поклялся Светлой Луной, что будет хранить этот ящик, как свою жизнь, и передаст его белым людям, которые придут сюда из-за гор. Но отдать нужно только хорошим людям, а если они будут плохие, то не отдавать, а хранить у себя и перед смертью передать тому, кто станет старостой после него.