На язвительный выпад я ответил ему: пусть, дескать, не слишком огорчается, что не плывет с нами, все-таки его оставляют не просто так, а за начальника…

Утром мы отправились в порт искать судно разведчиков.

Оно стояло на якоре метрах в ста от берега, напротив гостиницы. Это оказался обыкновенный средний рыболовный траулер — «СРТ», как называют такие суда моряки. На борту большими белыми буквами аккуратно выведено: «Алмаз».

Мы подплыли к нему на шлюпке.

На палубе нас поджидала чуть ли не вся команда.

— Курбатов, Трофим Данилович, капитан, — представился один из моряков. Он был действительно в черной фуражке с «крабом», но вид имел совсем некапитанский: уже не молодой, толстый, в тенниске и парусиновых брюках. Какой-то бухгалтер в отпуске, а не морской волк.

Не очень моряцкий вид был и у остальных членов команды. Я ожидал увидеть их в чем-то вроде морской формы. А тут каждый одевался, как хотел, хотя у всех в разрезах воротников виднелись тельняшки…

Нас развели по каютам. Василия Павловича поселили отдельно, а мы с Павликом попали в общий кубрик. Почти все койки в кубрике пустовали, потому что, как объяснили нам матросы, ночью здесь душно и все спали на палубе.

— Да вы тоже сбежите, только вещички тут держать будете, — сказали нам они.

Для вещей мы с Павликом получили один шкафчик на двоих. Но не успели их рассовать, как басовитый низкий гудок поманил нас на палубу.

Заработала машина, сотрясая переборки. По всем признакам мы снимались с якоря, и пропускать такой момент никак не следовало.

Берег медленно уплывал вдаль. Над коричневой вспененной водой носились за кормой чайки. Они кричали жалобными, скрипучими голосами: «Дай, дай, дай…» Все явственнее выступала над городом на фоне бледного, словно выгоревшего от летнего зноя неба лысая гора Митридат.

Полюбовавшись на исчезающую вдали Керчь, мы с Павликом отправились осматривать корабль. Заглянули сквозь открытый люк в машинное отделение, но оттуда пахнуло таким зноем, что мы отшатнулись. С завистью посмотрели на капитанский мостик, где наш шеф оживленно толковал о чем-то с капитаном.

Мы спустились в каюту и занялись раскладкой своих вещичек, но не прошло а получаса, как прибежал матрос и сказал, что нас требуют на мостик.

— Идите рыбу искать, — встретил нас капитан, когда мы поднялись по трапу.

Я ожидал, что нам выдадут бинокли и предложат смотреть на море с высоты мостика. Как же иначе искать рыбу? Но капитан открыл дверь и втолкнул нас в тесную рубку, где царила полная темнота.

В разных углах рубки зажигались и гасли цветные лампочки. При их причудливом мерцании я постепенно разглядел, что все стены заняты приборами и металлическими шкафами. Глаза постепенно привыкли к этому освещению. Я увидел, что впереди сидит на стуле Кратов и внимательно следит, как молодой моряк крутит рукоятки на приборном щитке, приговаривая:

— Одну минуточку, профессор, сейчас настроюсь.

В глубине черного оконца на приборной доске засветилась красная шкала — треугольник с цифрами по бокам. Потом раздался протяжный скребущий звук. Он закончился звонким щелчком, словно у меня над ухом внезапно откупорили бутылку с квасом, а по шкале быстро пробежала голубая точка, волоча за собой светящийся хвост.

— Гидролокатор посылает вокруг судна в воду звуковые импульсы, — начал торопливо объяснять моряк. Я уже догадался, что это судовой гидроакустик. — Мы их слышим и в то же время можем видеть вот на этом экране. Мелькнет вспышка — значит звуковые волны встретили какое-то препятствие. А шкала показывает расстояние до него в метрах…

Протяжные звуки и щелчки повторялись через определенные промежутки времени.