— Закуска?..

— Что у вас есть?

— Бифштекс с жареным картофелем и соусом.

— Салат?

— Тайский, овощной, «Радуга».

— Давай бифштекс, овощной салат, хлеб, конечно, и минералки.

— Десять минут.

— Да хоть двадцать. Я никуда не спешу. Бутылку не прячь далеко. Можешь выставить ее на стол.

— Бутылку нельзя.

— Значит, Надюше придется периодически подносить мне по сто пятьдесят.

— Это моя работа.

— Ну да.

— А как насчет массажа, Вадим? — спросил бармен и кивнул в сторону девиц.

— Посмотрим, как пойдет. А почему я Жорика не вижу?

— Недавно уехал. Так что из мужиков я один здесь, не считая повара-китайца.

— Справишься. Народу сегодня мало.

— К десяти подгребут.

— Так это хорошо. Заработаешь. — Галдин выпил сто пятьдесят граммов водки, закусывать пока не стал и сел за столик рядом с молодой парой.

Вскоре Надежда принесла ему еще водки, бифштекс, салат, хлеб и минералку.

— Приятного аппетита, Вадим.

Она пыталась кокетничать с ним. Это было понятно. Девочке хотелось устроить жизнь в Москве, а это возможно, если рядом мужчина. Пусть не бизнесмен, но хотя бы такой, как Галдин. Все не в подвале жить.

В принципе официантка была ничего, но к долгим отношениям Галдин не стремился, а обманывать девчонку считал делом подлым.

— Спасибо, Надюша. — Старший лейтенант принялся закусывать.

Компания ирокезов тем временем основательно поддала и начала шуметь. Гогот быстро усиливался. Переростки уже начинали мешать старшему лейтенанту культурно отдыхать.

Галдин позвал официантку, и она чуть ли не бегом подскочила к нему.

— Надюша, можно сказать этим недоумкам, чтобы вели себя потише?

— Ой, Вадим, я не могу, боюсь.

— Эдик?..

— Да тот еще больше боится. Был бы охранник Боря, тот мигом заставил бы парней притихнуть. Он у нас десантник, пять лет в спецназе воевал, вся грудь в медалях и орденах. Да вот не вышел сегодня, простудился.

— Ладно. — Галдин уже влил в себя бутылку, закончил с закуской, собирался рассчитаться и отправиться восвояси.

Тут чернокожая девица поднялась и потянулась, да так, что стали видны ее белые трусики. Это зацепило парней.

— Эй, тварь черномазая, сваливай отсюда! Это зал для белых! — выкрикнул лупоглазый парень.

Куна посмотрела по сторонам, особой поддержки не увидела, но не ушла. Видимо, посчитала, что в случае чего Эдик вызовет полицию, отделение которой находилось рядом, буквально за углом.

— Ты что, обезьяна, не поняла? — еще сильнее заорал парень. Рудик, сечешь, эта мартышка, обезьяна вконец оборзела, — обратился он к товарищу.

— Так проучи ее. Неужто не знаешь, как это делается? — спокойно ответил ему пацан, вальяжно развалившийся на диванчике.

— В натуре, проучу. Всякая вонючка будет нам вечер портить!.. И кто ее только трахает? — Лупоглазый подонок поднялся, в руке у него что-то блеснуло.

«Это не нож, — определил старший лейтенант. — Скорее свинчатка. Даже на девушку этот боец идет с оружием».

Галдину пришлось встать. Он подошел к столику, за которым сидели барышни, остановился.

К нему тут же подвалил лупоглазый фрукт:

— Ты чего, мужик?

— Я? Ничего, стою, никого не трогаю. А вот ты какого хрена пасть свою открываешь на девочку?

— Чего?

— Слушай, придурок, давай по-хорошему.