― Моя жена верит мне, ― сказал он, ― и больше никто, несмотря на факт, что против меня очень мало улик.

― Вы изучали английский в колледже? ― Том поменял тему.

― Предпринимательство, почему вы спрашиваете?

― Я вспомнил ваши письма, ― он процитировал: ― «Яд, что капает с пера этих так называемых журналистов»?

― Вы насмехаетесь надо мной, Том?

― Нет, ― ответил Том. ― Я просто заметил, что вы умеете обходиться со словами, ― Том внимательно посмотрел на Ричарда Белла. ― Мне просто интересно были ли вы писателем в свое свободное время, вот и все.

Белл покачал головой.

― Не писателем, но я могу оценить хорошо построенную фразу и свободное время, как вы назвали его, ― это все, что у меня теперь есть. Я выбирал свои слова тщательно, потому что от них многое зависело. Я много читаю. Это единственное, что здесь есть хорошего. Они не возражают, что у нас есть книги, и я поглощаю их. Здесь абсолютно нечего больше делать. Мы заперты по двадцать три часа в сутки, так что книги ― все, что у меня есть. Я прочитал ваши за день. Подумал, что они исключительны, ― Том проигнорировал комплимент. ― Думаю, что смог бы рассказать довольно неплохую историю, если бы у меня был такой шанс.

Том наклонился вперед.

― Тогда почему бы вам не рассказать мне свою?

Ричард Белл начал свою историю.

― Я в ловушке. Я имею в виду не только здесь. Я в ловушке иного рода. Вы знаете, в чем заключается дилемма невинного человека, Том?

― Думаю, что да.

Но Белл посмотрел на него как на студента, все еще не давшего удовлетворительный ответ, так что Том продолжил.

― Вы были приговорены к пожизненному заключению за убийство, но пожизненное не обязательно означает всю жизнь. Вы можете подать на досрочное освобождение, когда отбудете треть срока наказания. Большинство убийц не отбывают полное наказание. В среднем пятнадцать лет, но, если человек ранее не переступал закон, если при ходатайстве о досрочном освобождении удастся доказать, что человек сорвался по каким-то причинам или его спровоцировали и что высока вероятность того, что он больше никого не убьет снова, то сможет выйти на свободу менее чем через десять лет.

― Такое случается примерно с одним из десяти осужденных убийц, ― подтвердил Белл. ― Их отпускают обратно в общество продолжать свою жизнь, ― сказал он, ― будто ничего никогда не происходило, но... и это очень большое но...

Он умолк и позволил Тому завершить за него мысль.

― Убийца должен признать вину.

― Именно.

Белл кивнул, одобряя степень знания журналистом правовой системы.

― Чтобы запросить досрочное освобождение, заключенный сперва должен признаться в своих преступлениях. Он должен проявить достаточное раскаяние за боль и страдания, которые причинил. Он должен выплатить свой долг перед обществом и полностью реабилитироваться.

Он развел руками перед Томом.

― Но что если он этого не делал? Если он невиновен. Что тогда?

― Он может не захотеть сознаваться в преступлении, которого не совершал, так что он никогда не сможет подать на досрочное освобождение, и ему придется отбыть полный срок.

― Пожизненный, ― согласился Белл, ― что в моем случае равен двадцати четырем годам, согласно постановлению суда. Я отбыл два, так что осталось только двадцать два, ― пылко произнес он. ― Мне будет пятьдесят шесть, когда я выберусь отсюда, если предположить, что я до этого удобненько не умру, что весьма вероятно.

― Но вы не признаете за собой вины?

Белл покачал головой.

― Так значит, вы застряли здесь.

― Попался в дилемму невинного человека, ― и он фыркнул, ― со мной бы обращались куда лучше, как с признавшимся убийцей, чем с мужчиной, который продолжает утверждать о своей невиновности. Даже мой адвокат посоветовал мне сказать, что я сделал это.

― Вы никогда не задумывались воспользоваться его советом?

― С чего бы? Я не убивал Ребекку.