— И что мы здесь забыли? — поинтересовалась я.

Взрослые тоже имелись. Немного. Изможденного вида старик, облаченный лишь в набедренную повязку, стоял, покачивался на стылом ветру. Что-то терла камнем некрасивая женщина. Она столь старательно не смотрела на нас, что становилось жутковато.

— Идем, — Диттер выбрался из машины и подал мне руку.

— Как-то… не хочется.

Грязь. А у меня, между прочим, туфли на каблуке. И платье шелковое, которое ветер продувает на раз. Не то чтобы я мерзну — в нынешнем своем состоянии я не испытываю холода, — но все равно неприятно.

— Идем, — настойчиво повторил дознаватель. — На машину я круг поставлю.

Круг — это хорошо…

И все равно не понимаю. Если он стремится разбудить во мне совесть зрелищем чужих страданий, то напрасно. Страдания трогали меня мало, а благотворительностью я занимаюсь лишь потому, что это дает определенные налоговые преференции.

Но из машины я выбралась. И сама активировала защиту. Не хватало, чтобы дознаватель, куда бы он ни собирался меня отвести, рухнул по дороге… Небось здоровьем не пышет. Благородный он наш. А здесь не бывал… идет медленно, озирается… и как то так, неуверенно, что ли?

— И все-таки?

— Твоя покровительница родом из страны Хинд… тебе нужна их кровь.

Ага… И ого. И… и мыслей нет.

ГЛАВА 15

Я оглянулась на вереницу детишек, пристроившихся за нами. Они не приближались, но и не спешили убраться, предпочитая смотреть издали. Но и к машине, слава богам, не сунулись. Старик что-то запел, а может, завыл — разница невелика. Женщина склонилась еще ниже… что бы она ни делала в грязи, но сама мысль о том, чтобы попробовать ее крови, вызывала тошноту.

— Слушай себя, — посоветовал Диттер, помогая перебраться через гнилую доску, ощерившуюся острым гвоздем. Странно, что его до сих пор не выдрали. — Здесь селятся эмигранты. На самом деле подобных поселений много. Время от времени их зачищают. Взрослых отправляют в работные дома, детей — в приюты… отмеченных знаками — в храмы, и это удача…

Гниет. И разлагается. Расползается все вокруг… не представляю, как можно вообще здесь жить. Ведомая любопытством, я заглянула в одну яму. Куча тряпья и горка камней, в которой, полагаю, разводили огонь.

— Но не проходит и года, как возникает новый… он ширится, расползается… кому-то удается уйти, отыскать себе приличное место, а кто-то здесь живет годами.

Скоро разрыдаюсь. Нет, но воняет же… и не только морем. Поэтому, наверное, я к морю и повернула, чтобы ветер смыл с меня местные запахи. А то ж и задохнуться недолго.

Туфли мои проваливались в грязном месиве. В них уже что-то хлюпало, а платье, предполагаю, после сегодняшней поездочки придется выбросить.

Хотя… Если посмотреть вокруг немного иначе…

В списках моей недвижимости, помнится, числились бараки, которые я не имела права снести, но и использовать их по прямому назначению не могла, ибо требовали они ремонта, да и… кто пойдет жить в бараки? Теперь я знала.

— Здесь рождаются и умирают. Они не регистрируют новорожденных, разве что в последние годы, ко