В детстве отсутствие отца было для нее наподобие закрытой комнаты в доме, наглухо затворенной двери, хранившей неведомые секреты. Как открыть эту дверь? Кто прячется в той комнате? Чем внимательнее она вглядывалась в мужчину на фотографии, тем меньше ей казалось, что она имеет к нему какое то отношение, – это был чужой человек. Когда ее спрашивали о семье, первое, что она заявляла с сокрушенным выражением лица, избегая возможных вопросов, – ее папа умер. Это вызывало жалость, – бедная девочка наполовину сирота, – и больше никто ни о чем не спрашивал. Она тайно завидовала Аделе, своей лучшей подруге, единственной дочери разведенных родителей, чей отец, врач, занимавшийся пересадкой жизненно важных органов, баловал ее как принцессу; он часто бывал в Соединенных Штатах и привозил оттуда кукол, которые умели говорить по английски, и красные лакированные туфельки, как у Дороти из сказки «Волшебник из страны Оз». Врач был сама нежность и веселье, он водил Аделу и Лусию в чайный салон отеля «Крийон», где они ели мороженое, украшенное кремом, в зоопарк – посмотреть на тюленей и в лесопарк – покататься на лошадях, однако игрушки и прогулки – это было самое меньшее. Самые лучшие моменты для Лусии были, когда она шла за руку с отцом своей подруги, делая вид, что та ее сестра, а значит, этот сказочный отец – их общий папа. Со всей страстностью новообращенной она желала, чтобы этот прекрасный мужчина женился на ее матери, и тогда он будет ее отчимом, однако небеса не исполнили это желание, как, впрочем, и многие другие.
В те времена Лена Марас была женщина молодая и красивая; у нее были прямые плечи, удлиненная шея, глаза цвета шпината, а в ее взгляде всегда был вызов. Отец Аделы никогда бы не решился ухаживать за ней. Ее строгие костюмы с пиджаками мужского покроя и целомудренные блузки не скрывали соблазнительных форм, однако ее манеры внушали лишь почтение и заставляли держаться на расстоянии. Претендентов на ее руку было бы предостаточно, если бы она только захотела, но она держалась за свое вдовство с высокомерием императрицы. Обман мужа посеял в ней неистребимое недоверие ко всему мужскому полу в целом.
Энрике Марас был на три года старше сестры. Довольно долго он жил воспоминаниями об отце, отчасти идеализированными, отчасти просто выдуманными, и шепотом разделял их с Лусией, однако со временем тоска по отцу рассеялась. Отец Аделы с его американскими подарками и мороженым в отеле «Крийон» его не интересовал. Он хотел, чтобы у него был собственный отец и по его мерке: он хотел быть похожим на него, когда вырастет, он хотел такого, какого увидишь в зеркале, когда придет пора бриться, такого, который объяснит ему главное, что должен знать мужчина. Мать повторяла, что он – глава семьи, что он отвечает за нее и за сестру, потому что роль мужчины – защищать и заботиться о близких. Однажды он решился спросить, как ему научиться этому без отца, и она сухо ответила, что ему придется импровизировать, поскольку, даже если бы его отец был жив, вряд ли он послужил бы примером. Он ничему не смог бы научить сына.
Дети были так же не похожи друг на друга, как и их родители. В то время как Лусия пропадала в лабиринтах пылкого воображения и сгорала от любопытства, от всего сердца проливала слезы над страданиями человечества и жалела животных, с которыми жестокого обращались, Энрике жил одним только умом. С детства он выказывал страстность прозелита, что поначалу вызывало улыбки, а позднее превратилось в неприязнь; никому не нравился этот мальчик, уж очень он был неистовый, людям был невыносим его высокомерный вид и комплекс проповедника.
Будучи бойскаутом, он носил форменные шорты и пытался убедить каждого, кто попадался ему на пути, в преимуществах дисциплины и свежего воздуха. Позднее он перенес это патологическое упорство на философию Гурджиева , на теологию освобождения , на откровения ЛСД , а в конце концов понял: его истинное призвание – это учение Карла Маркса. |