— В смысле?

— Данные зажигательные ритмы тяжёлого рока происходят из сорок шестой квартиры. Она находится этажом ниже, и вход из соседнего подъезда. Однако пробивает сквозь все стены — хрущёба всё-таки.

— И ты это терпишь? — подначил я в пьяном кураже. — Насколько мне известно, боец из тебя не ахти, однако имидж внушительный. Сходил бы к ним и разобрался! А то давай вдвоём сходим — ну, огребём пи…й — первый раз, что ли? Спать же не дадут!

— Не, — качнул головой амбал, — там мы не огребём. Ходил я уже… Думаешь, там бритые жлобы веселятся? Не-а! Это девочки-соплячки отдыхают. Студенточки иногородние там квартиру снимают. То соседей зальют, то пожар устроят. А уж без музыки им никак!

— И ты это терпишь?! — рефреном вопросил я.

— Обижаешь, начальник! — ухмыльнулся Серёга. — Я отчаянно борюсь за своё жизненное пространство! Отстаиваю его, так сказать!

— М-да, похоже, отстоял…

— Ваши намёки, Вован, я отвергаю в корне! — глумливо возмутился приятель. — Эта беда — не беда. Я, конечно, к ним поначалу ходил, объяснял, внушения делал и лекции читал о том, что жить в обществе и быть от него свободным никак нельзя. В том смысле, что надо себя ограничивать в соответствии с требованиями соседей. Однако хватает этих внушений максимум на сутки, а потом всё по новой. Они же девчонки — они не разумом живут, а…

— Хорош грузить! — слабо возмутился я. — Вот ты мне будешь рассказывать, каким местом думают тинэйджеры! Особенно женского пола… Знал бы, лучше б к жене ночевать пошёл!

— Да перестань ты ныть! Ты ж с технико-гуманитарным гением имеешь дело! Мешает чужая музычка? Так заткни её!

— Гранату кинуть?

— Зачем? Чемоданчик видишь? Ну, на котором у тебя подушка лежит? Вот, доставай его, открывай…

— Ну, достал. Ну, открыл… Это тот самый, который думатель-пониматель? И колпак вот тут пристроен…

— Он самый. Индикатор горит? Хорошо! Внизу по центру два тумблера, а над ними экранчик. Видишь?

— Угу!

— Смотри на экранчик и тихонько крути тумблеры — ищи «максимальное биение», как в рации.

— А как я узнаю, что нашёл?

— Узна-а-ешь!

В институте на военной кафедре нас учили пользоваться старинными рациями, так что крутить ручки настройки я умел. Правда, здесь эти штучки, казалось, были декоративными — техника явно реагировала не на вращение, а на тактильный контакт. Минут через пять я добился того, что еле слышная соседская музыка стала почти оглушительной.

— Быстро запеленговал! — проорал из своего угла Серёга. — Теперь жми на «Delete»!

И всё стихло.

— Во как! — искренне удивился я. — У них там разом все предохранители полетели и провода расплавились, да?

— Ты знаешь, — задумчиво сказал Серёга, — самое смешное, что всё цело. Но больше не работает. Честно говоря, эффект я изучил не полностью…

— А от автомобилистов оно помогает? — оживился я. — Ну, которые по утрам музыку в своих тачках под моими окнами включают? Или двигатели в шесть утра прогревают! Я уж и не знаю, то ли последней гранатой пожертвовать, то ли презервативами с дерьмом в них с балкона кидаться!

— А морды бить не пробовал?

— Пробовал, — буркнул я и пальцами покачал обломок переднего зуба. — Но это ж одеться надо и на улицу выйти… А так спать хочется!

— А вот у меня под окнами тихо! — гордо заявил Серёга.