Хоуп весь полет сладко проспала и с облегчением вздохнула, когда, несмотря на утренний туман, самолет благополучно приземлился. Оказалось, задержка рейса сыграла им на руку, дав зимней непогоде время усмириться. И, как ей и было обещано, едва увешанная сумками с аппаратурой Хоуп прошла таможню, как увидела табличку в руках таксиста из «Клэриджес». Все дополнительное оборудование, которое могло понадобиться, она уже выписала напрокат, к вечеру его должны были доставить в отель. А наутро ей предстояла встреча с ее будущим героем. По ее расчетам, несколько часов уйдет на то, чтобы с ним познакомиться, и к вечеру того же дня можно будет начинать съемку.

Пока все шло по плану и без осложнений. Отлично выспавшись в самолете, Хоуп была полна бодрости и энергии. Номер в отеле также не обманул ожиданий. Это был один из лучших полулюксов в «Клэриджес», со стенами насыщенного кораллового цвета, мебельной обивкой в цветочек, английским антиквариатом и эстампами на стенах. Теплый и уютный номер. Едва переступив порог, Хоуп наполнила ванну. Хотела было позвонить Полу, но решила отложить звонок до знакомства с клиентом, чтобы сначала уяснить свой график на ближайшие дни. Если понадобится (и если он в городе), с Полом она сможет встретиться в последний день. Она попыталась не думать об их совместном прошлом, усилием воли запретила себе о нем вспоминать, скользнула в ванну и закрыла глаза. Хоуп решила, что, как только приведет себя в порядок и поест, отправится на прогулку. В Лондоне было два часа дня. Не успела она позвонить и заказать в номер омлет и чашку супа, как прибыла выписанная техника, и следом тут же позвонила ассистентка. К четырем часам Хоуп была готова выйти.

Быстрым шагом она прошла до Новой Бонд-стрит, разглядывая витрины. По случаю Рождества они были ярко украшены, и в каждом магазине толпились покупатели. Праздничный шопинг был в самом разгаре. Ей некому было покупать подарки — Полу она еще из Нью-Йорка послала одну из своих фотографий в рамке, а Марку — несколько бутылок хорошего французского вина. Около шести Хоуп вернулась в отель и не успела войти в номер, как позвонил Финн О’Нил. У него был глубокий бархатный баритон с легкой хрипотцой. Однако, едва он попросил ее к телефону, как зашелся кашлем. Оказалось, это не хрипловатый тембр, а простуда.

– Я при смерти, — объявил он, когда кашель немного отпустил. — Боюсь, завтра утром ничего у нас с вами не выйдет. Кроме всего прочего, не хотелось бы вас заразить. — Очень мило, что он подумал о ней. Хоуп и самой не хотелось болеть, но терять день тоже было жаль. Других дел в Лондоне у нее нет, разве что пообщаться с Полом.

– Голос у вас и впрямь ужасный, — посочувствовала она. — Врача вызывали?

– Обещал прийти, жду. Мне правда очень жаль. Очень любезно с вашей стороны проделать весь этот путь. Может, завтра отлежусь, полегчает. Попробуем перенести на денек, согласны? Или вы спешите домой? — Он забеспокоился, и Хоуп улыбнулась.

– Да нет, ради бога, — спокойно ответила она. — Я могу пробыть столько, сколько нужно, главное — дело сделать.

– Надеюсь, у вас есть хороший ретушер, выгляжу я ужасно, — пожаловался он, и теперь это был голос несчастного ребенка.