Он поспешил мимо мачты на приподнятую палубу на корме «Афродиты», хлопая по пути гребцов по спинам и проверяя, надежно ли держатся под банками кувшины и тюки с грузом. Не то чтобы он не доверял Соклею, но все равно лишний раз проверил. «Афродита» принадлежала Менедему, и если что-то пойдет не так, это будет его вина.

Он взялся за рукояти новых рулевых весел и потянул, пробуя их. Менедем делал это каждый раз, поднимаясь на борт, после того как «Афродиту» спустили на воду: уж очень ему нравились эти весла. Плотник Кхремий был прав: даже тщедушный старик смог бы орудовать ими весь день и не устать. Менедем еще ни разу не встречал весла, которые бы так легко ходили.

Диоклей поднялся на кормовую палубу и встал рядом с капитаном. Соклей присоединился к ним мгновение спустя, на ходу связывая свои восковые таблички тонким кожаным ремешком.

— Давайте назначим впередсмотрящего. — Менедем указал на догола раздетого моряка, все облачение которого состояло из пояса с ножом в ножнах. — Аристид, ты отстоишь первую вахту. Ты уже ходил со мной в море раньше, и я знаю, что у тебя зоркие глаза. Только учти — берегись павлинов.

— Слушаю, капитан! — Аристид поспешил на бак.

Павлин попытался клюнуть его, но матрос проскочил мимо клетки, взялся за форштевень и помахал Менедему.

— Отдать швартовы, — скомандовал капитан.

В ответ на его короткий приказ два портовых грузчика развязали канаты, удерживавшие «Афродиту» у пристани, и швырнули толстые льняные тросы морякам.

Повернувшись к Диоклею чуть ли не с поклоном, Менедем спросил:

— Твои колотушка и бронзовый квадрат при тебе?

— Я без них никуда, — ответил келевст. — Если бы я кричал весь день, задавая темп гребли, я бы быстро осип.

Он нагнулся и поднял маленькую колотушку и бронзовый квадрат — квадрат этот болтался на цепочке, чтобы при ударе получался лучший звук.

Гребцы с суровыми лицами заняли места на веслах.

Диоклей склонил голову перед Менедемом.

— Отдай команду, шкипер, когда будешь готов.

— Я уже несколько месяцев готов, — ответил тот. — А теперь готово и судно. Вперед!

Келевст ударил колотушкой в бронзу. Гребцы сделали первый взмах веслами. Сегодня, когда «Афродита» покидала гавань, Менедем посадил на весла всех без исключения людей — в том числе чтобы покрасоваться.

Причал стал поворачиваться.

Нет, это начала двигаться «Афродита». Диоклей снова ударил колотушкой. Еще один взмах веслами. И еще один.

— Риппапай! — выкрикнул келевст, задавая ритм гребли. Он не ограничивался одними только ударами.

— Риппапай! — отозвались моряки: старый речитатив афинского флота, которым теперь пользовались гребцы на эллинских галерах по всему Внутреннему морю. — Риппапай! Риппапай!

— Похоже, они давно уже не держали весел, — заметил Соклей.

— Да, и порядком заржавели, не так ли? — согласился Менедем.

Не успел он это сказать, как два гребца по левому борту чуть не сцепились веслами, а гребец правого борта, отведя весло для нового взмаха, зарылся лопастью в воду.

— Никасий, если ты собираешься поймать краба, в следующий раз лови более умело, чтобы можно было его приготовить!

— Прости, шкипер, — отозвался гребец, на мгновение прервав речитатив.

Донг! Донг!

Менедем знал, что некоторое время спустя он перестанет обращать внимание на удары колотушки в бронзовый квадрат.