— Расставание… — наконец произнес Кимон.

Его голос звучал тихо, но в нем почему-то чувствовалось странное сочетание насмешки и удовлетворения.

Элейн уставилась на Кимона, пытаясь его понять. Казалось, он глубоко задумался, и в его мысли было невозможно проникнуть. Он выглядел так, будто в нем мало человеческого. Не в том смысле, что он был жесток. Просто очень сильно отличался от Элейн.

— Вот наша таверна. — Мужчина резко остановился, разрушив чары, под обаянием которых они оказались незаметно для себя. — Ты должна попробовать amygdaloto. Его делают только на этом острове. Что ты будешь пить?

Они сели под решеткой, увитой виноградными лозами. Позади тихо играли на греческой гитаре, доносился детский смех. Элейн подумала о Джинкс. Девочке так понравилось бы все это! Элейн пообещала себе, что привезет ее сюда, если когда-нибудь представится такая возможность. «Я должна поискать работу получше», — подумала она, решив, что достаточно времени провела за прилавком магазина.

Элейн выпила лимонада и отведала amygda-loto — восхитительное сладкое блюдо из миндальных орехов. А Кимон выпил ouzo, к которому подали meze из маслин, haloumi и кусочки копченого осьминога. Молодой официант обслуживал несколько столиков, широко всем улыбаясь. Он остановился и заговорил с Кимоном по-гречески. Они оба рассмеялись, как будто какой-то забавной шутке. Элейн посмотрела туда же, куда и они, и увидела крепкого грека средних лет, коренастого и льстивого. Прогуливаясь по аллее с платиновой блондинкой неопределенного возраста, хотя ее одежда подошла бы семнадцатилетней, он нежно поглаживал ее. Элейн покраснела, отчасти догадавшись, над чем они смеются. Кимон заметил ее румянец и весело посмотрел на свою спутницу.

— Даю за них драхму, — шутливо сказал он, и она покраснела еще сильнее. — Ладно, мне не следовало это предлагать. Все… или хочешь еще пирожных, опасных для фигуры?

— Нет, спасибо. Куда мы пойдем теперь? — Она встала, заметив, что Кимон поднимается со стула.

— Погуляем по этим маленьким аллеям… чтобы ты получила о них представление… а потом отправимся на Делос.

Сеть аллей за гаванью напоминала лабиринт, от которого голова шла кругом. Иногда проход становился настолько узким, что Кимону и Элейн приходилось прижиматься к стене, если мимо них кто-нибудь ехал на осле. Встречались и широкие улицы. Каждый дом был с крыльцом. На ступенях лестниц стояли цветочные горшки, и прохожих радовали яркие цвета и прекрасный аромат.

— Почти все эти аллеи заканчиваются тупиками. — Элейн озадаченно взглянула на него.

— Далеко не все, но многие, — поправил Кимон и объяснил, что таким образом когда-то устраивали ловушки для пиратов.

— Здесь были пираты?

— Грекам всегда нравилось пиратство.

Он резко остановился. Элейн показалось, что ее спутник мог бы рассказывать и дальше, но передумал. Кимон помолчал еще немного, будто соблюдая некоторую осторожность. Наконец они подошли к таверне, возле которой танцевали мужчины. Остановившись, Элейн залюбовалась быстрым танцем. Кимон объяснил, что должны означать различные движения.

— Все это восходит к темному язычеству, — с улыбкой пояснил он. — Эти танцы происходят от более диких ритуалов, которые устраивались, чтобы почтить того или иного бога… но, может быть, ты знаешь об этих вещах?

Она покачала головой:

— Нет. Наверное, мне надо было больше читать о греческой мифологии.

Он ничего не ответил, и парочка молча пошла дальше.