— Замок принадлежит тебе? — спросила девушка.

Мужчина кивнул.

Элейн представила себе, как ее сестра переносила бы наказание, которое задумал для нее Кимон. Как страшно было бы ей по ночам, когда каждый порыв ветра мог показаться стоном призрака несчастного узника, когда-то заключенного здесь.

Элейн заметила, что Кимон смотрит на нее несколько озадаченно, и позволила себе улыбнуться. Он явно ждал, что она испугается и станет молить о милосердии.

— По-моему, ты не вполне поняла, какое суровое наказание тебя ожидает, — начал он. — Ты можешь провести там полгода или даже год, в зависимости от моего настроения. А сейчас я в таком настроении, что мог бы оставить тебя там навсегда. Но думаю, в конце концов, решу, что ты понесла должное наказание, и освобожу. Но уверяю, следующие несколько месяцев станут для тебя настолько невыносимыми, что ты много раз пожалеешь о том, что осталась в живых. — Бесстрастный голос. У этого человека не было никаких чувств… или никакого воображения.

И все же, пытаясь понять его точку зрения, Элейн догадалась о том, что он испытывает. К тому же он следовал обычаю. Обычаю, который важнее любого закона. Элейн уставилась на него, спрашивая себя, как она до сих пор может любить… но она любила, несмотря на его холодность, ледяную бесстрастность и маску, напоминающую орла. За этим крылась нежность, которую раньше видела в нем Элейн, нежность, которую, как и его великодушие, можно было объяснить лишь тем, что он всей душой желал завоевать ее доверие. Подобная внешность скрывала его зловещее намерение наказать девушку, которая так подло обманула его племянника.

— Я прекрасно поняла, какое суровое наказание меня ожидает… — Она замолчала и шагнула вглубь комнаты, потому что дверь открылась внутрь, и в ответ на звон колокольчика вошел слуга.

Кимон бросил на него взгляд и снова посмотрел на Элейн. Он велел ей продолжать.

— Я не совсем понимаю, как ты надеешься так меня наказать и думать, что это сойдет тебе с рук.

Думаешь, девушка может исчезнуть и никто не станет о ней расспрашивать?

— Кто станет расспрашивать о такой девушке, как ты? — Он презрительно взглянул на нее. — Кто-нибудь из твоих любовников? Думаю, нет. Женщины вроде тебя приносят минутное удовольствие, а потом о них забывают. У тебя нет родственников. Мне сказал это Сулас.

Элейн ничего не ответила. Она вспомнила — Эстелла не хотела признаваться в том, что у нее есть родственники. Ведь гораздо проще говорить, что она одна в мире… и намного выгоднее. Потому что мужчины жалеют.

Кимон продолжал говорить. Он сказал Элейн, что человек, который стоит и ждет, немедленно отведет ее в «тюрьму».

— Он все это время будет тебе служить. Будет приносить тебе еду… и ты не увидишь никого, кроме него.

Это, разумеется, подтолкнуло Элейн к действиям. Но когда она собиралась все объяснить, Кимон заговорил снова. В его голосе слышалась озадаченность.

— Разве тебе не страшно?

Элейн почувствовала, что в его голосе появилось и восхищение, как будто он преклонялся перед ее храбростью. Даже несмотря на то, что она была его врагом, а не жертвой.

— Нет… — Она заставила себя еле заметно улыбнуться. — Мне не страшно. Но я не боюсь вовсе не потому, что я такая смелая, Кимон. Видишь ли, я не та сестра, которая тебе нужна. У Эстеллы все-таки есть родственники. Она и я — близнецы, похожие как две капли воды. Я Элейн. — Девушка все еще улыбалась, но улыбка внезапно застыла на ее губах, потому что она увидела перед собой лишь бронзовую маску. Никакого удивления, никакого гнева? — Я Элейн, — повторила она, и вдруг ее охватил страх.

— Элейн? Красивое имя.