Ши подтвердил:

— Да, Лянь, ты правильно поступила! Чонг Ли плохо себя вел. Забывал о тебе. Не дарил подарков.

Лянь ответила с некоторым сомнением:

— Но вот сегодня… купил мороженое.

Мо резонно возразил:

— Мороженое один раз не заменит достаток на всю жизнь. — Он взял девушку за локоть. — Он был не способен стать хорошим мужем. К тому же он циркач, да? Ты не знаешь, он давно занимается акробатикой?

— С детства. Он рассказывал мне о своей семье. Это древняя цирковая династия из провинции…

Она замолчала. Вздохнула, будто всхлипнула. И вдруг упала лицом вперед, на землю. Ши округлил глаза — он увидел в спине девушки свой нож. Мо быстрым движением вынул нож, вытер о платье на плече Лянь и протянул Ши.

— Когда носишь нож на поясе — следи за ним. Ты не заметил, как я его вытащил. Это непростительно.

— Мо! Зачем? Что она тебе сделала?

— Она не сказала нам, что парень — акробат. Знала и не сказала. — Он подтолкнул Ши Хуаня, чтоб тот продолжал движение. — Понимаю, тебе нравилось заниматься с ней сексом. Но будь мужчиной.

Мо быстро пошел вдоль забора. Ши пришлось догонять его. Он обернулся последний раз, чтобы посмотреть на тело девушки. Потом по примеру Мо перевесил автомат на спину — под куртку.

Найденов

Следователь Мосгорпрокуратуры Найденов, мужчина лет пятидесяти, был формалист и педант. Это отражалось во всем: прическа — волосок к волоску, костюм без единой складочки, на рабочем столе ни одной лишней бумаги, канцелярские принадлежности — строго на своих местах. Следователь и сидел прямо, и говорил подчеркнуто официально.

Турецкий сидел с противоположной стороны стола следователя. На лице у него были ссадины.

— Вы обвиняетесь в систематическом превышении служебных полномочий, а также недозволенных методах проведения дознания и давлении на свидетелей. Данные деяния подпадают под статьи 285, 286 часть третья, 294 часть третья, 299, 300, 301, 302, 303, 309 часть вторая, 330 часть вторая Уголовного кодекса Российской Федерации. Еще, кстати, было сопротивление при задержании.

— Постановление об аресте они не предъявили. Вели себя как бандиты. Как я еще должен был реагировать?

— Вы же не дали им такой возможности, сразу набросились с кулаками, стали бить.

— Всех четверых? — усмехнулся Александр Борисович.

— Четверых — не четверых, есть свидетели! Вы оставьте эту демагогию. Вам понятно, о чем идет речь?

— Уголовный кодекс я помню. Непонятны только причины этих бредовых обвинений.

— Выбирайте выражения — я буду заносить их в протокол допроса. Основанием для возбуждения уголовного дела послужили рапорты ваших коллег на имя начальника ГУВД Москвы.

Следователь сделал паузу, испытующе посмотрел на Турецкого — станет ли он расспрашивать о персоналиях? Но Турецкий молчал.

— Имена людей, подававших рапорты, на данном этапе следствия раскрывать считаю нецелесообразным, так как на них также может быть оказано давление…

Турецкий разглядывал свои руки. На запястьях — красные полосы, следы от наручников. Пока что давление было оказано на него.

— Как раз для обеспечения безопасности их и прочих лиц, в отношении которых вами совершались противоправные деяния, в качестве меры пресечения для вас и было определено заключение под стражу.

Следователь снова замолчал, посмотрел на Турецкого в ожидании вопросов или протестов. Но вопросов не было.

— Желаете ли вы сделать чистосердечное признание, назвать лиц из числа свидетелей или подозреваемых, показания которых были добыты вами с помощью незаконных методов воздействия?

— Нет, — сдерживаясь, сказал Турецкий.