На пороге их встретила нянечка в синем рабочем халате, которая с остервенением мыла линолеум с полустершимся рисунком.

— Ноги вытирайте! — прикрикнула она, не поднимая глаз на вошедших. — А то ходят тут, ходят, наследят только, всех детей перебаламутят и пропадут с концами.

— Почему вы так говорите? — возмутилась Вероника Сергеевна. — Мы обязательно возьмем ребенка.

Уборщица с удивлением взглянула на нее: редко кто прислушивался к ее ворчанию да еще и снисходил до разговора с ней.

— Все так говорят. Если бы еще все брали, так и детских домов бы не было.

— А вам-то какое дело?

— А такое! — рассердилась уборщица. — Ноги, говорю, хорошенько вытирайте, а то потом инфекционные болезни заводятся!

Бритвина решила не продолжать этот бессмысленный, с ее точки зрения, разговор и решительно зашагала вверх по лестнице, муж, который послушно вытер ноги, с неохотой следовал за ней.

— Смотри, дорогая, выбирай так, чтобы на нас был похож. Чтобы лишних разговоров потом не было. Все-таки надо и о будущем подумать. И мальчика, — говорил он жене.

Но для Вероники Сергеевны проблема выбора решилась довольно странным образом. Приехав выбирать сына, она, совершенно неожиданно, нашла себе дочку.

Когда будущие родители вошли в игровую комнату и воспитательница представила их детям, ребята немедленно окружили супругов.

— Тетя! Дядя! Меня возьмите! — кричали они, теребя новых людей за рукава. — Возьмите, ну пожалуйста!

Пока муж раздавал ребятам игрушки и сладости, предусмотрительно привезенные с собой, Бритвина наблюдала за маленькой, худенькой девочкой, стоящей поодаль от всех. Ей, казалось, было абсолютно безразлично происходящее здесь. Она просто посмотрела на Веронику, а потом отвернулась и занялась какой-то ободранной куклой.

Непонятно, чем маленькая Сонечка так затронула сердце Бритвиной, но с первой минуты, как Вероника Сергеевна увидела ее, она поняла, что никого, кроме этой хрупкой, почти прозрачной, беззащитной девочки, она не возьмет.

Оставив мужа с продолжающими галдеть детьми, Бритвина подошла к воспитательнице.

— Кто эта девочка? — спросила она.

— Соня Ганичкина, — отрапортовала воспитательница.

— А почему она такая тихая? Она что, болеет?

— Нет, она всегда такая, серьезная очень. Рано, наверное, осознала, какая судьба у нее несчастная, — вздохнула воспитательница. — Остальные-то это только через несколько лет поймут, а эта вот уже сейчас все чувствует.

— А какая у нее судьба? Откуда она?

— Я точно не знаю, но рассказывали, что мать ее при родах умерла. Отец с горя даже на ребенка не посмотрел, напился в стельку и в тот же вечер на машине разбился. Говорят, очень он жену любил…

— Значит, она из нормальной семьи?

— Да, конечно.

— Наверное, если бы отец не разбился, она не оказалась бы здесь… — задумчиво сказала Вероника, вспоминая разговор с киевской теткой. — Значит, и наследственность хорошая.

— Хорошая, я вам это гарантирую… Но вот родственники неудачные попались. Сначала к ней все приезжали. Бабушки обе и тетка. Потом они здесь спорили, ругались, кто должен ребенка взять. Одна бабушка говорит: «Она мою дочь убила, видеть не хочу, воспитать не сумею». Другая: «Я сама уже старая, единственный сын погиб, некому обо мне позаботиться, с ребенком не справлюсь». Тетка кричит, что самой надо замуж выходить, а ребенок мешать будет. Так и не договорились между собой, а ребенок вот сиротой остался.

Выслушав эту печальную историю, Бритвина с радостью для себя отметила, что наследственность, должно быть, у девочки вполне благоприятная.