Раньше я думала, что он влюблен в мисс Гилмор. О, как бы мне хотелось, чтобы это было так и чтобы они уехали куда-нибудь вместе!

Тогда все было бы совсем по-другому.

Если бы мисс Брэй не готовилась к рождению ребенка, я бы уехала к ней. Но я никогда не смогла бы объяснить ей, что чувствую. Лучше было ничего не предпринимать и продолжать эту игру в кошки-мышки, которую затеял мистер Фезерстоун. Мне все время приходит в голову это сравнение. Что делает кошка, поймав мышь? Играет с ней, притворяется, что отпускает ее, и ловит снова, прежде чем та успеет сбежать, пробует ее на зуб, мучает… и в конце концов убивает.

Кажется, я скоро доведу себя до безумия.

Иногда я просыпаюсь ночью от ужаса, когда мне вдруг начинает казаться, что он находится в доме. Однажды я даже встала с кровати и выглянула в коридор, как будто в самом деле ожидала увидеть его там. Иногда я подхожу к окну, которое выходит не на улицу, а во двор, за которым начинаются поля и лес, и ищу глазами притаившуюся фигуру.

А потом я смеюсь над собой. «Глупые фантазии. Разыгравшееся воображение», – говорю я себе.

Но эти мысли порождает страх, поселившийся в моем сердце. Почему я все время думаю о нем? Это похоже на предчувствие, предостережение.

«Когда они вернутся, все наладится», – твержу я себе.

Осталась всего неделя.

Сегодня вспомнила про дневник. Сначала я не могла найти его и страшно испугалась, что потеряла его. Я начала вспоминать, что записывала в нем и что подумает мачеха, если он попадет к ней в руки. Я была уверена, что писала о ней что-то нелестное.

Наверное, нужно быть поосторожнее с тем, что пишешь, но какой смысл вести дневник, если ты не можешь записывать в нем то, что чувствуешь? Радости моей не было предела, когда дневник нашелся. Он все же был там, куда я его спрятала, в самой глубине комода, за перчатками и платками. Это надежное место, здесь его никто не найдет.

Они давно вернулись. Я встречала их и первым делом незаметно, но внимательно осмотрела отца. Он выглядел счастливым. Мисс Гилмор (нужно приучить себя называть ее мачехой) вся светилась. Она была в новом наряде, очень красивом. «Европейский», – говорили на кухне. «По французской моде». Хотя во Франции они, конечно же, не были.

Я начинаю думать, что, может быть, ошибалась в мачехе. Все вокруг твердят, какая они чудесная пара и как они рады, что папа «снова обрел счастье». Все соглашаются, что он вдовствовал слишком долго и что никто не может горевать вечно.

Все эти шаблонные фразы повторяются снова и снова. Как легко они слетают с языка! Человек, который их произносит, верит, что говорит что-то «правильное».

Мачеха взялась менять обстановку в доме. В некоторых комнатах уже стоит новая мебель. Со слугами она мало общается, и за это ее любят, хотя среди прислуги есть и такие, которые думают, что неправильно того, кто сам был почти слугой, выставлять хозяйкой.

Впрочем, об этом постепенно забывают, и мачеха явно счастлива в своем новом положении.

Было решено, что я прекрасно обойдусь без новой гувернантки, но мачеха предложила, чтобы я под ее наблюдением каждый день прочитывала определенное количество страниц. Отец, слушая ее, одобрительно кивал головой. Я должна признать, что моими делами он так не интересовался со времени смерти матери.

Наблюдение за моим чтением с каждым днем ослабевает, и, думаю, скоро вовсе прекратится. Я этому рада.

У нас вышел небольшой спор о том, как я должна ее называть. Пару раз я, забывшись, назвала ее мисс Гилмор. Это ей не понравилось. Отцу тоже.

Удивительно, что человек может долго жить с кем-то под одной крышей и в разговоре обходиться без обращения… А со мной было именно так.