Связаны цветов цепями

Нежно-милая чета,

Увенчанныя лучами

Младость, бодрость, красота!

Утешайтесь лучшим счастьем

Быть любимым и любить.

Ваше вечное согласье

Вам подаст веселы дни,

Насадит народам счастье

Мира сладкого в тени.

Утешайтесь лучшим счастьем

Людям счастие творить.

Зрите, как на вас два царства

Улыбаючись глядят:

Дружества чрез вас и братства,

Блага общего хотят.

Утешайтесь лучшим счастьем

Матерью, отцом прослыть.

Посмотрите, как огнями

Север весь торжеств горит,

Любопытными очами

Вся на вас Европа зрит.

Утешайтесь лучшим счастьем

Добродетели хранить.

3.

Наконец сюда же относится эпиграмма на Русского, который не иначе понимает сенат, как в смысле здания:

Разговор Русского с Шведом

во время бытия графа де-Гага в Петербурге.

Швед.

В народном сборище толиком,

Как двор ваш пышностью блистал

И оказал нам столько чести,

Где ваш Сенат стоял?

Русский.

В своем был месте, —

Стоял он при Петре Великом.

Швед.

Да где ж, у трона впереди, иль назади?

Русский.

Совсем не там, — на площади.

КОММЕНТАРИЙ Я. ГРОТА

Написано на сговор короля шведского с великою княжной Александрой Павловной. После окончания войны с Швециею (см. выше стр. 307) Екатерина искала союза с этим государством, думая воспользоваться его помощью для обуздания революционной Франции. Преемнику убитого Густава III было только 17 лет и, как несовершеннолетний, он оставался еще под опекою дяди своего, герцога Зюдерманландского Карла, который уже успел сосватать за него мекленбургскую принцессу. Русскому послу при Стокгольмском дворе, барону Будбергу, удалось разстроить план этого брака и склонить регента на путешествие в Петербург с молодым королем Густавом IV Адольфом. Они прибыли к нам 14/25 августа с блестящею свитой и поселились в доме, который занимал шведский чрезвычайный посол, барон Стединг. Король принял имя графа де-Гага[2]. Весь Петербург пришел в движение; сама императрица, жившая в Таврическом дворце, поспешила переехать в Зимний для приема дорогого гостя. Прекрасная, умная и любезная Александра Павловна, с детства привыкшая считать шведского короля своим суженым, увидела в приятной личности его осуществление своих заветных ожиданий и привязалась к нему со всею горячностью невинного сердца. Вопрос о браке казался окончательно решенным: король сватался и получил согласие. В честь его давались беспрестанные пиры то при дворе, то в частных домах. Один такой праздник, стоивший 50 т. рублей, был у графа Безбородки 28 августа, и Державин, также участвовавший в нем, написал на этот случай стихи, заимствуемые нами из рукописей:

Что есть гармония во устроеньи мира?

Пространство, высота, сиянье, звук и чин.

Не то ли и чертог, воздвигнутый для пира,

Для зрелища картин?

В твоем, о Безбородко, доме

Я в солнцах весь стоял в приятном сердцу громе.

Из других стихов, написанных нашим поэтом по поводу пребывания в Петербурге шведского короля, приведем здесь еще надпись к портрету графа де-Гага:

Ты скрыл величество; но видим и в ночи

Светила северна сияющи лучи:

Теки на высоту свой блеск соединить

С прекраснейшей из звезд, — чтоб смертным счастье лить.

Оставалось закончить дело торжественным обручением. Известно, каким неожиданным разочарованием ознаменовался вечер 10/21 сентября, в который оно должно было совершиться в тронной зале в присутствии всей императорской фамилии, двора и дипломатического корпуса.