Изменить размер шрифта - +
Они сопровождали мистассенов и типписингсов, которые не осмеливались спуститься по реке самостоятельно.
     Однако, ирокезы исчезли. Они оставили Жоффрею де Пейраку "фарфоровое ожерелье", вампум, который означал "Мы не станем поддерживать войну с французами, пока они будут верны белому человеку из Вапассу, моему другу Тикондероге".
     Получив это послание граф тотчас же спустился к Сен-Лорану, горя от нетерпения при мысли о встрече с Анжеликой, которая должна была прибыть из Монреаля, где оставила Онорину в пансионе для светских детей при конгрегации Нотр-Дам. Он, должно быть, напрасно так усердно расспрашивал жену о судьбе маленькой девочки, потому что расстроил ее.
     Анжелика впала в глубокую меланхолию.
     - Монреаль слишком далеко, - сказала она и уже жалела, что уступила просьбам Онорины, которая хотела стать пансионеркой, чтобы научиться, по ее словам, читать и петь.
     Как бы ни были самоотвержены монахини из конгрегации Нотр-Дам, их пансион слишком отличался от тех мест, в которых малышка выросла, она там будет страдать.
     - Но что все-таки заставило ее принять решение покинуть Ваппассу? - вскричала вдруг Анжелика, очнувшись от забытья и устремив на Жоффрея страдальческий взгляд. - Она такая крошка, почему же она захотела расстаться с нами? Со мной, ее матерью? С вами, ее отцом, которого она обрела на другом конце мира? Она нас больше не любит? Разве мы не стали для нее всем?
     Он с трудом удержался, чтобы не улыбнуться.
     Здесь на палубе корабля, окутанного туманом, который вечер окрасил в золотистый цвет, он чувствовал себя эгоистом и был счастлив, потому что знал, что она ему безраздельно принадлежит. Он любил ее детскую наивность, чистоту и искренность, присущую каждой матери; рождение ребенка придает женщине неповторимое очарование юности, словно прежде она и не жила.
     - Любовь моя, - сказал он после минутного раздумья, - неужели вы забыли о законах детской логики?
     Вспомните ваше детство... Разве не вы рассказывали мне, как в возрасте десяти или двенадцати лет вам захотелось уехать в Америку и как вы в компании маленьких бродяг отправились в это путешествие, даже не вспомнив о родителях, которых оставили, и об их печали и беспокойстве.
     - Да, правда... Встреча со старшим братом Жоссленом оживила ее воспоминания. Она с удовольствием возвращалась в мыслях к тем временам, когда была маленькой Анжеликой де Монтелу. В ее душе ничего не изменилось. Но, взглянув глазами взрослого человека на себя прежнюю, она поняла, какие хлопоты причиняла своей семье.
     - Я думаю, - сказала она, - что я так жаждала приключений и свободы, что не отдавала себе ни малейшего отчета ни в том, как опасно это путешествие, ни в том, что это означает разлуку с семьей.
     - А от маленькой Онорины вы ждете понимания этого жестокого слова "разлука"? Она хочет идти своим путем. Лесные цветы у тропинок привлекают и манят нас, собирая их мы не задумываемся о том, куда можем зайти, и что от этого может измениться наша жизнь. Я помню себя подростком. Я всем был обязан матери: жизнью, здоровьем и особенно способностью ходить, пусть и прихрамывая.
     Моим первым решением с тех пор как я встал на ноги было воспользоваться свободой передвижения и устремиться к морю, навстречу приключениям. Я дошел до Китая. Там-то я и познакомился со святым отцом де Мобег. Мои странствия длились по меньшей мере три года, и я думаю, что не особенно обременял себя в течение этого времени заботами о том, чтобы доставить весточку в Тулузский дворец. Я бы сильно удивился, если бы мне сказали, что подобным поведением я причиняю беспокойство и боль матери, для которой я был всем.
Быстрый переход