– И тут зазвучал сигнал тревоги. Мы отпрянули друг от друга. Метиас покраснел, вид у него был смущенный, но через секунду-другую мы оба поняли, что сирена ревет в госпитале. Миг замешательства прошел. Ваш брат снова превратился в капитана Республики и побежал ко входу в больницу. «Идите внутрь! – прокричал он в микрофон не оглядываясь. – Половина в госпиталь, определите источник, остальным собраться у входа и ждать моего приказа. Быстро!»

Я побежал следом, упустив шанс нанести удар. Я спрашивал себя, могла ли коммандер Джеймсон стать свидетелем моей неудачи. У Республики глаза повсюду. Они знают все. Я запаниковал. Нужно было найти другую возможность, другой шанс остаться с вашим братом наедине. Если я не выполню приказ, судьба Метиаса окажется в других, более жестоких руках. Я догнал Метиаса у входа, его лицо потемнело от гнева. «Ограбление, – сказал он. – Не сомневаюсь, это тот самый парень, которого мы видели. Брайант, возьмите пятерых и заблокируйте здание с востока. Я зайду с другой стороны». Ваш брат уже собирал солдат. «Парню как-то нужно выбраться из здания, – сказал он. – Как только попытается, мы его встретим».

Когда Метиас отбежал подальше, я приказал солдатам двигаться на восток, а сам нырнул в тень зданий. Нельзя было упускать его. Мой последний шанс. Если потеряю его, можно прощаться с жизнью. По спине струился пот. Вспомнив все, что рассказывал мне Метиас об искусстве быть незаметным, красться, как мышь, я растворился в сумерках. Где-то в ночи послышался звон стекла. Я спрятался за стеной, и ваш брат пробежал мимо – один, без сопровождения, он спешил на шум. Я двинулся следом. Мрак целиком поглотил меня. На мгновение я потерял Метиаса в темном проулке. Где он? Я огляделся. И тут поступил вызов: «Советую вам изыскать еще одну возможность, лейтенант. И как можно скорее», – гаркнула коммандер Джеймсон.

Спустя несколько секунд я наконец нашел Метиаса. Он был один, пытался подняться с земли, усыпанной битым стеклом и запятнанной кровью. Из его плеча торчал нож. В нескольких футах лежала крышка люка. Я бросился к Метиасу. Он коротко мне улыбнулся, держась за рукоять ножа, пронзившего плечо. «Это был Дэй, – выдохнул он. – Ушел по сточной системе». Он протянул мне руку: «Помоги-ка мне подняться». – «Вот твой шанс, – сказал я себе. – Единственный шанс, сейчас или никогда».

Томас бормочет еле слышно, а я снова хочу остановить его, но не могу. Я будто онемела.

– Жаль, я не могу описать все образы, пробегавшие тогда перед моим мысленным взором: коммандер Джеймсон допрашивает Метиаса, пыткой выбивает из него показания, вырывает у него ногти, режет кожу, пока Метиас не начинает молить о пощаде; потом она медленно убивает его, как убивала всех военнопленных. – Слова срываются с языка Томаса все быстрее, превращаются в сумбур. – Я представлял себе республиканский флаг, республиканский герб, присягу, которую принес в тот день, когда Метиас принял меня в патрульную службу. Я поклялся, что до последнего вздоха буду хранить верность Республике и моему Президенту. Я мельком взглянул на нож, торчащий из плеча Метиаса, – выполни свой долг. Выполни сейчас. И тут, ухватив Метиаса за воротник, я вытащил нож из раны в плече и вонзил ему в сердце по самую рукоять.

Я слышу собственное «ах». Словно ожидала другого конца. Словно, если прослушать историю несколько раз, конец изменится. Нет, он никогда не меняется.

– Метиас прерывисто вскрикнул, – шепчет Томас. – А может быть, это вскрикнул я – теперь уже не могу сказать. Он упал на землю, цепляясь за мое запястье, широко распахнув в недоумении глаза. «Прости», – выдохнул я.

Томас поднимает на меня глаза – он просит прощения у меня и у моего брата.