– Означает ли это, что Колонии намерены атаковать Лос-Анджелес? – спрашивает Паскао (я уже знаю его следующую мысль). – Но тогда выходит, слухи о падении Денвера верны…

Он замолкает, видя выражение лица Андена.

– Мы получаем некоторые непроверенные данные, – отвечает тот. – Говорят, у Колоний есть бомба, которая может сровнять с землей весь город. Сдерживает их только международный запрет. Они ведь не хотят, чтобы в войну в конечном счете ввязалась Антарктида. Как бы там ни было, нам необходимо получить сыворотку и предъявить ее Антарктиде, прежде чем Колонии подавят наше сопротивление. От Колоний мы можем защититься. Но мы не в силах противостоять их союзу с Африкой.

Я медлю, но все же решаюсь поделиться мыслью, которая не дает мне покоя:

– Сегодня во время эксперимента я разговаривал с Иденом. И он навел меня на одну идею.

– Какую? – спрашивает Джун.

Смотрю на нее. Прекрасная, как всегда, но вторжение начало сказываться даже на ней: плечи слегка сутулятся. Перевожу взгляд на Андена.

– Сдаться, – говорю я.

Анден не ожидал этого.

– Вы хотите, чтобы я помахал перед Колониями белым флагом?

– Да. – Я понижаю голос. – Вчера канцлер Колоний сделал мне предложение: если я подниму народ против Республики за Колонии, он гарантирует мне и Идену защиту по завершении войны. Мой план таков: вы объявляете о капитуляции, а я одновременно предлагаю канцлеру встретиться, чтобы дать ответ – сообщить, что собираюсь призвать граждан принять власть Колоний. В этом случае у вас появляется возможность застать их врасплох. Канцлер уже исходит из того, что вы готовы сдаться в любой день.

– Псевдокапитуляция противоречит международным законам, – бормочет себе под нос Джун, но смотрит на меня заинтересованно. – Не знаю, понравится ли это Антарктиде. А ведь смысл наших действий в том, чтобы убедить ее помочь нам.

Я мотаю головой:

– Кажется, они не сильно возражали, когда Колонии без предупреждения нарушили перемирие и напали на нас.

Анден внимательно вглядывается в меня, оперев подбородок о ладонь. Я перехватываю его взгляд:

– А теперь вы ответите им любезностью на любезность.

– И что произойдет, когда вы встретитесь с канцлером? – спрашивает он наконец. – Мы можем разыгрывать капитуляцию лишь до того момента, когда наступит время атаковать.

– Знаете, что сказал мне утром Иден? – взволнованно тараторю я, подаваясь к Андену. – «Жаль, что не все в Республике могут стать солдатами». Но они могут.

Анден хранит молчание.

– Позвольте мне тайно пометить все сектора каким-то знаком – таким, чтобы граждане поняли: не время отлеживаться на диванах в ожидании, когда Колонии захватывают их дома. А потом, в конце обращения, которого ждет от меня канцлер, я вдруг призову народ к сопротивлению!

– А если он не ответит на твой призыв? – спрашивает Джун.

– Имей же хоть каплю веры, милая, – улыбаюсь я ей. – Люди любят меня.

Джун против воли улыбается.

Когда я обращаюсь к Андену, улыбку на моем лице сменяет серьезность.

– Народ любит Республику больше, чем вы думаете. Даже больше, чем я думал. Знаете, сколько раз я слышал, как беженцы поют патриотические песни? Знаете, сколько раз за последние месяцы видел граффити, призывающие поддерживать вас и Республику? – Теперь я говорю страстно: – Граждане по-настоящему вам верят. Они верят в нас. И если их призвать, они будут сражаться за нас – будут срывать флаги Колоний, протестовать перед их офисами, они превратят свои дома в ловушки для солдат-захватчиков.