Феликс размышлял какое-то время, взвешивая все за и против. Как он мог сказать, лгал ли тот человек или нет, основываясь только на короткой беседе? Феликс остро осознал, что от его слов зависит сейчас судьба каждого из его спутников. Впервые в своей жизни он почувствовал всю тяжесть ответственности вождя. Ягер сделал глубокий вдох.

— Этот человек казался искренним, господин барон.

— Он говорил правду, — сказал Хеф, набивая курительной травой свою трубку. Феликс заметил, как нервно играют его пальцы с чубуком. Хеф наклонился вперед и выхватил из огня головешку, чтобы раскурить трубку, а потом продолжил:

— Гейстенмундские Холмы — недоброе место. Легенды рассказывают, что много веков назад из Бретонии пришли волшебники, некроманты, сосланные Солнечным королем. Они нашли курганы людей, пришедших сюда в Древние Дни, и использовали свои заклинания, чтобы поднять целое воинство. Они были готовы завоевать все побережье Порубежных Княжеств, но местные правители вступили в союз в гномами и отбросили их назад.

Феликс почувствовал, как дрожь пробежала по его позвоночнику. Он поборол желание оглянуться на тени.

— Говорят, волшебники и их рати ушли в курганы. Они были запечатаны камнями гномов и могущественными рунами победителей.

— Но это же было много веков назад, — сказала госпожа Винтер. — Хотя бы те маги и были сильны, смогли они выжить?

— Не знаю, госпожа. Но грабители могил никогда не возвращались из Гейстенмунда. Иногда по ночам в холмах видны неестественные огни, а в двойное полнолуние мертвым не лежится спокойно в могилах. Они приходят за живыми, потому что свежая кровь может оживить их темного повелителя.

— Разумеется, это чушь, — сказал доктор Стокхаузен.

Однако сам Феликс не был так в этом уверен. В прошлый год в Ночь Волшебства он видел по-настоящему жуткие вещи. Он постарался отбросить от себя эти воспоминания.

— Если мы пойдем на запад, то столкнемся с опасностью и можем не найти ничего подходящего, — сказал барон. Его лицо казалось угловатым и костлявым в бликах костра. — На юге, как говорят, мы найдем свободные земли, хотя, возможно, и охраняемые враждебным колдовством. Думаю, нам стоит отважиться и пойти на юг. Это может быть правильно. По течению Гремящей реки.

В его голосе не слышалось большой надежды. Он говорил как человек, который отдает себя в руки судьбы. «Неужели барон сам ищет смерти?» — подумал Феликс. Под впечатлением от мрачной истории охотника он почти поверил в это. Поэт пообещал себе узнать больше о проклятии фон Диела. Затем он заметил выражение черт Манфреда. Молодой дворянин завороженно смотрел на огонь, на его лице угадывалось почти что восхищение.

— Похоже, это вдохновит меня на новую пьесу, — сказал с энтузиазмом Манфред фон Диел. — В ее основу ляжет та жуткая история, которую рассказал вчера вечером охотник.

Феликс с сомнением посмотрел на него. Они шли с западной стороны каравана, держась между повозками и голыми, зловещими холмами.

— Это может оказаться чем-то большим, чем охотничьи байки, Манфред. Во многих легендах есть правда.

— О да! О да! Кто знает об этом лучше меня? Я думаю, что назову эту пьесу «Там, где бродят мертвецы». Представь себе: серебряные кольца позвякивают на костлявых пальцах, высохшая кожа неупокоенного тела поблескивает в дьявольском свете. Вообрази себе их короля: его тело не тронули черви, и он ежегодно восстает в поисках крови, которая может продлить его мрачное царствие.

Феликсу не составило труда представить что-то подобное, глядя на безжизненные, мрачные вершины.