Подобрались к дому, в окне свет виден сквозь щели в занавеске. Немцы зачастую использовали аккумуляторные фонари, а наши военнослужащие – коптилки из снарядных гильз или трофейные фонари.

Илья послал разведчиков к туалету на заднем дворе. Время уже позднее, немцу спать пора, перед этим наверняка в туалет пойдёт. Сам Илья встал за угол под крышею сеней, подстраховать своих парней. Обмундирование промокло до нитки. Дождей уже месяц как не было, и в поиск отправились без плащ-накидок, а дождик вот он, когда не ждали. А дальше всё не по плану пошло. Немец в самом деле вышел, постоял с минуту на крыльце, да в туалет идти раздумал, сверху льёт, мундир замочить не хочет. Расстегнул фриц ширинку, мочиться начал, какую-то песню напевает. Вот же сволочь! Илья лихорадочно ситуацию просчитывает. Второй раз немец до утра уже не пойдёт. Или сейчас надо брать, одному, или ждать утра. Стянул автомат с плеча, взял за ствол и с размаху треснул офицера по голове. Тот вырубился сразу, упал ничком, загрохотал по крыльцу. Илья замер. Если в доме есть ещё кто-нибудь, быть беде. Минуту ждал, другую. Дольше и нельзя, под дождём немец очухаться может. Связать руки, да кляп рот затолкать навык был. Потом к туалету во дворе метнулся.

– Эй, разведка! Взял я немца. Вы за ним приглядите, он на крыльце валяется, пока я избу обыщу.

Переглянулись бойцы, мокрыми тенями за старшиной. А Илья уже в избу вбежал. На столе бумаги разложены, на стуле открытый баул. Сгрёб со стола бумаги и в баул. Тумбочку открыл – ничего интересного, под подушку заглянул, пистолет там, забрал. Под кроватью чемодан, вытащил, замки отщёлкнул. Чистое шёлковое бельё, фотографии из дома, бутылка коньяка, палка копчёной колбасы, парадный френч с крестами. Бутылку и колбасу в баул опустил, он кожаный, не промокает. Уходя, фонарь над столом выключил. Баул с бумагами тяжёлый, руку оттягивает, а только по поговорке – своя ноша не тянет. Что в бумагах – переводчики узнают. А сейчас надо уходить и дождь будет в помощь.

Парни пленного уже к задам утащили. Как Илья примкнул к группе, быстрым шагом пошли. Чем баул нехорош, одна рука занята, неудобно, ибо во второй руке автомат. Добрались до лёжки, на которой радист, забрали сидоры.

– Ефрейтор, забирай свою шарманку и ходу! – скомандовал Илья.

Рацию тогда шарманкой называли, хотя не на всех фронтах. Хорошие полевые рации наша промышленность выпускать стала – «Север». Габаритами и весом невелика, немецкий «Телефункен» почти в два раза тяжелее и больше. Радист под старой елью устроился, туда струи дождя не попадают, на мягкой подстилке из опавших иголок. Пленного по очереди на себе тащили. Через четверть часа «язык» в себя пришёл, сначала задёргался, потом замычал. Илья сунул ему под нос кулак. Немца на ноги поставили, к связанным рукам ещё верёвку привязали, а другим концом к Андрееву, за ремень. Пусть пленный сам идёт, что силы тратить? Пленный на баул, что в руке Ильи поглядывал. Шли по карте, ориентируясь по компасу. Илья старался обходить населённые пункты и болотистые участки и до утра успели пройти километров двадцать пять. К утру на отдых расположились, устали все. Сухари в сидорах размокли. Илья колбасу, изъятую у немца, на всех поделил. И немца не обошёл. Силы всем нужны, пусть немец сам топает. А вот коньяк офицеру не дали, каждый разведчик по нескольку глотков сделал, больше для согрева. Почти фронтовые сто грамм. Коньяк выдержанный, с отменным вкусом. Ещё бы – французский. Немцы всю Европу ограбили, каких только консервов Илья у них не видел! Немец, как поел, стал говорить. Однако никто из разведчиков немецким языком не владел. Плохо, конечно, делу мешает, а уже исправлять поздно. Нет на фронте языковых курсов. В разведке же знание языка противника – насущная необходимость. Вот и в данном случае хотя бы узнать – кто офицер по должности, какого подразделения.