Ерофей почувствовал, что не сможет объяснить ошарашенному графу суть дела, и махнул Пьеру, мол, давай ты рассказывай. И Пьер сказал:

- Господин граф, пожалуйста, расскажите Луи, как погиб его отец.

- Чей? - тупо переспросил граф.

- Его, - показал Пьер на Луи.

- А его отец - кто? - недоуменно уставился граф на Ерофея.

Тот ухмыльнулся:

- О, господин граф, не беспокойтесь, мой отец тоже умер. Но, извините, вы лучше повторите этому юноше, как погиб его отец. А про меня, если захотите, вам всё расскажет Гермес, у него язык более подвешен, - и он не кривил душой, потому что его собственный язык был в настоящий момент совершенно дубовый.

Изумлённый, не пришедший до сих пор в себя граф Арманьяк, послушно рассказал молодому Моршану о смерти его отца, а потом тихо-тихо лег на свою постель, закрыв глаза. Наверное, он, как и Луи час назад, думал, что всё это происходит с ним в кошмарном сне. Вскоре он и в самом деле заснул. А молодой де Моршан стоял рядом безмолвный, остолбеневший от услышанного. Ерофей деликатно взял молодого человека за локоть и вывел его из спальни графа, который заливисто захрапел им вслед.

Утром, когда Гермес, усталый, с кругами под глазами, вернулся со свидания, в доме Арманьяка на удивление было тихо и спокойно. Граф Арманьяк спал, как младенец, не менее сладко спал и Луи де Моршан, а Ерофей и Пьер горячо обсуждали план мести де Лавалетту: как ни крути, а Ерофей в какой-то степени был сыном Анри де Моршана, и он прямо-таки пылал от ненависти к убийце старшего де Моршана. Кстати, нежданно обретённый братец Ерофею нравился. У него дома, там, где шумные улицы, светлые от неоновых вывесок, была сестра, но ей ведь не поведаешь о мальчишеских секретах, а как хотелось Ерофею иметь брата! И когда Гермес явился к ним, план был почти готов. Он азартно, несмотря на явную усталость (бедняге, вероятно, ночью пришлось немало потрудиться!), подключился к его обсуждению. В конце концов, было решено выманить де Лавалетта на охоту, и там с ним рассчитаться. А потом очередь дойдёт и до дядюшки. Оставалось самое трудное - убедить Луи не бросаться со шпагой на де Лавалетта и своего дядю сразу же после возвращения во дворец Карла.

Но их опасения были напрасными - проснувшиеся граф Арманьяк и Луи,адать новый вопрос, и плачет по ночам она отныне по убиенном сыне…разится Троянская войнаикса. увидев перед собой три бородатые физиономии, одарили их идиотскими улыбками. Граф думал, что всё ещё спит, а Луи совершенно не понимал, как оказался здесь. Что называется - заспал! И прошло немало времени, пока бандитская троица - так мысленно величал их Арманьяк - ещё раз всё втолковала ему и Луи. Но справедливости ради, надо сказать, что говорил один за всех Гермес - при необходимости этот плут мог бы ответ держать и за целый полк. Когда Луи уяснил ситуацию и впитал информацию, то друзья подивились происшедшим с ним переменам: перед ними вместо деликатного робкого юноши стоял разозлённый тигр, готовый тотчас разорвать убийцу на куски. Тут Гермес рассказал ему ещё и о стратегическом плане мести де Лавалетту.

И, как говорится: «Сказано - сделано!»

Луи предложил де Лавалетту отправиться на охоту, и тот, страстный охотник, согласился с радостью. Шпионы доносили, что войска Генриха Наваррского движутся медленно, Парижа достигнут не ранее как дня через три, потому можно было немножко и развлечься. К тому же, у де Лавалетта была своя причина оказаться с юным и хрупким Луи де Моршаном наедине, и самое лучшее место для этого - лес. Надеясь на благосклонность Карла, Лавалетт рассчитывал, что за все заслуги - а они немалые, как думал Лавалетт: его руками Карл убрал со своего пути многих противников - Карл подарит ему богатое поместье. И если Луи умрёт, то его поместье отойдет королю, поскольку у де Моршана-младшего нет пока прямых наследников, и де Лавалетт рассчитывал заполучить именно поместье Моршанов, которое очень нравилось ему.