Долина Царей была местом последнего земного пристанища фараонов в течение пятисот лет, начиная с пятнадцатого века до Рождества Христова. Богоравных правителей погребали тут вместе с их любимыми рабами, животными и драгоценностями, дабы те в загробной жизни — в которую свято верили древние египтяне — ни в чем не испытывали нужды.

Фросту было интересно, сумел ли хоть один из фараонов воскреснуть на том свете.

И тем не менее, могилы древних властителей были тесно связаны с современной жизнью. Вот и нынешний египетский Президент выбрал именно Долину Царей, чтобы со ступеней Луксорского храма произнести свою речь.

Этот храм был известен по всему миру благодаря своей замечательной архитектуре и грандиозным колоннадам. И речь Президента была обусловлена как раз завершением первого этапа реставрационных работ. Глава государства собирался говорить об истории Египта и международном значении этой страны как в стародавние времена, так и в современных условиях.

Вертолет летел вдоль русла Нила, великой египетской реки, долина которой была житницей империи фараонов, и параллельно Эс-Сахра Эш-Шаркия, Восточной пустыне, и направлялся в район, который в древности называли Верхним Египтом.

Фрост вспомнил, что правители страны носили двойную корону, символизировавшую единство Верхнего и Нижнего Египта.

Через некоторое время капитан задремал, его организм еще не пришел в норму после всех испытаний, которые ему довелось пережить в Акаране. Перед тем, как уснуть, Фрост вспомнил Джули Пульман и снова пообещал себе, что если выберется живым из очередной переделки, то обязательно приложит максимум стараний, чтобы расплатиться с шейхом Али Хасаном Фудани за то, что он сделал с Джули.

Фрост открыл глаз; Луиза Канаретти трясла его за плечо и кричала в ухо:

— Хэнк! Мы уже подлетаем!

Фрост зевнул, тряхнул головой, протер пальцами глаз и пожалел, что тут нельзя курить. Он потянулся и выглянул в иллюминатор. И застыл в изумлении.

Под ними развернулась величественная панорама Долины Царей, сверкал белоснежным мрамором в лучах яркого солнца знаменитый Луксорский храм. Фрост подумал, что все те фотографии древних строений, которые он видел, все фильмы на исторические темы не идут ни в какое сравнение с той картиной, которая сейчас открылась его единственному глазу.

Абдусалем тронул его за плечо.

— Скоро будем садиться, — сказал он. Фрост молча кивнул. Сейчас ему не хотелось разговаривать. По нескольким причинам.

Шум стоял невообразимый, и когда Фрост, Луиза и Абдусалем пробирались сквозь плотные ряды людей, египтянину приходилось почти кричать, чтобы его услышали:

— Вон там, смотрите, это трибуна. Скоро на нее будут подниматься министры и другие важные персоны. И Президент.

— Гляньте-ка, — сказала Луиза, — это же точная копия…

— Да, — буркнул Фрост, глядя на трибуну. — Но это настоящая, а копию мы видели в пустыне.

Он отметил, что убийцы отлично подготовились — их макет был выдержан до мельчайших деталей. Капитан вспомнил, что они даже установили в своем тренировочном лагере щит из пуленепробиваемого стекла, точно такой же, какой сейчас прикрывал подиум, на который поднимется Президент, чтобы произнести речь.

Фрост сказал об этом Абдусалему. Египтянин с сожалением покачал головой.

— Да, я согласен понимать, но пока у нас нет конкретных доказательств. Я не есть в состоянии быть в контакте с охраной Президента и отменить выступление или отложить его на другое время. Даже подиум передвинуть я не имею возможности.

— Так об этих фашистах вы ничего не выяснили? — спросил Фрост, протискиваясь мимо толстого мужчины, увешанного дешевыми наручными часами, словно новогодняя елка игрушками.