В итоге мы всё равно захапали три вещи, а не две.

– Надо это учесть при выплате гонорара, – заявил Чингиз.

– Что, сделаешь моё рабство особо извращённым? – откровенно дразнила его я.

Мужчины очень редко ведутся на подобные провокации. Наоборот, чем круче мужик, тем больше ему нравится показать, какой же он, сука, кремень. Хоть намекай ему, хоть обнимай, хоть щекочи, он будет стискивать зубы и вспоминать таблицу умножения, чтобы кровь прилила к мозгу и отлила от других частей тела. Им хочется неприступных крепостей, долгой осады, решительного штурма… Вид открытых ворот и опущенного подъёмного моста их пугает. Они чуют подвох и лучше пройдут стороной.

Так и Чингиз, покраснеть не покраснел, но промолчал. А вот у меня внутри затренькал противный сверчок беспокойства. С начала рейда прошло уже несколько часов, время неумолимо клонилось к вечеру, а алхимик так и не появился.

Пусть мы с Чингизом не уточнили время, вечер может тянуться долго, но в ноль часов по Москве он точно закончится. И тогда мне придётся либо унизительно вымаливать отсрочку, либо… Думать об этом я не собиралась, но мозг всё равно подсовывал варианты. Выкупит ли меня Жакоб, если что? Этот с аукциона меня продавать не станет, зато у самого желаний будет масса.

Но если рабство у орка ещё можно считать некой эротической игрой, мысли о которой даже слегка будоражили, то работа в борделе не входила в число моих сексуальных фантазий.

Я поглядела в широкую спину варвара. Этот точно на романтику не поведётся. Выбьет из меня всё до медяка. Чёрт! Да где же этот ДуреВар! Помогай после этого людям!

Мы ходили по поляне, собирая лут и перебрасываясь фразами, словно оттягивая момент, когда нам придётся идти дальше. Пока нам везло, все целы и по большому счёту даже не сильно устали. Паладин со своими тёлочками сделал за нас половину работы. Но что ждёт нас за последней стеной колючего кустарника?

Макс рассказывал путано, и главное, что мы поняли – «Топтыг – это трэш», и «там зверюг до хера». В прежние реролы Макса сюда приходила толпа человек в тридцать и тупо брала массой.

После слива информации о доспехе Пифона боссов стали фармить малыми группами. Это прибавило зрелищности, но снизило эффективность. А главное, традиция ходить на боссов большим кагалом канула в лету.

– Двинемся, что ли, – с ленцой сказал Чингиз. – Вперёд меня не бежим, стреляем по команде, всё ясно?

Его бойцы кивнули, хотя говорилось это в основном для нас с Максом. Чингиз всё больше напоминал мне вояку. Вот прямо легко как-то представлялся мне в военной форме, с погонами капитана или майора. А может, и целый отставной полковник. Сидит себе на пенсии и в игрушечки поигрывает. Игра обманчива.

Проход был узкий, идти получалось только по одному человеку. След в след. Лид пошёл первым, за ним его команда. Я смотрела в затылок низенькому Аладушкину, а Макс сам напросился замыкающим. Не удивлюсь, если исключительно ради того, чтобы моей задницей любоваться. Ну и пусть малыш порадуется, от меня не убудет.

На входе у нас получилась небольшая куча мала. Каждый наткнулся на впереди идущего. А всё потому, что Чингиз встал столбом. Рядом столбиками замирали остальные.

Наши глаза так привыкли к унылой серости Урочища, что здешние яркие краски просто взрывали зрачок. Большая поляна купалась в солнечном свете. Кроны деревьев тут расступались, создавая сверху окно в бескрайнее голубое небо с лёгкими облачками.

На сочной зелени травы пёстрыми пятнами горели жёлтые, красные и синие соцветия.