«Теперь все будет хорошо! – уговаривала себя Вика. – Раз я смогла выбраться и такси поймать, значит, все будет хорошо!»

Таксист, к счастью, оказался неразговорчивым и, спросив, куда ехать, так и молчал всю дорогу, за что Вика была ему очень благодарна.

Она вдруг осознала, что дрожит мелкой противной дрожью, начинающейся откуда-то изнутри и распространившейся по всему телу. За все свои тридцать лет ей не приходилось испытывать ничего подобного. Она подняла руку, растопырила пальцы, с удивлением рассматривая дрожащую ладонь, перевела взгляд на спящего у нее на руках сына, которому передавалась ее дрожь, такой сильной она была.

«Да что же это такое?!»

Она несколько раз сжала и разжала кулаки, стараясь справиться с дрожью.

«Это просто страх! Страх в чистом виде, вернее, запоздалая реакция на него, „отходняк“, как сказала бы Ольга! Нет, нет, нельзя мне так бояться! Не сейчас! Давай, Шалая, соберись! Думай, что дальше делать! Очень хорошо думай!»

Вика позвонила в дверь и стала нашаривать ключи в кармане. Мама не Степка, и спит она весьма чутко. Чтобы не напугать ее ночным «вламыванием», когда будет открывать дверь, она и позвонила.

Она еще ковырялась в кармане, доставая ключи, когда замок щелкнул и дверь распахнулась.

– Олег Николаевич! – обрадовалась Вика и переступила порог. – Вы же на выставке в Швейцарии.

– Был, – ответил он, забирая у нее из рук Степку. – Но когда Вера рассказала, что у вас здесь происходит, бросил все и прилетел.

– Это замечательно! Вы даже не представляете, как это замечательно!

Вика сбросила рюкзак, перегнулась через Степку и поцеловала будущего отчима в щеку и чуть не расплакалась от облегчения и радости.

Все было ужасно романтично! Он разлил кофе на мамины новые туфли, надетые по случаю такого бомондовского выхода в свет. Маму кто-то толкнул, когда они с тетей Галей шли к свободному столику в кафе, мама толкнула сидящего за столиком Олега Николаевича, он толкнул чашку с только что принесенным официантом кофе, чашка упала маме на ноги.

Цепь счастливых случайностей!

Кофе был горячим и липким от сахара. Мамуле пришлось спешно покинуть выставку достижений современной архитектуры, сопровождаемой галантным Олегом Николаевичем, который бросил там все свои достижения и поспешил на помощь даме.

И больше они не расставались.

Мама позвонила Вике поздно вечером и, страшно смущаясь, лепетала что-то о том, что не придет ночевать.

– Мам, – перебила ее Вика. – Ты что, у мужчины?

– Да, – после долгой паузы призналась мама.

Вика опешила. После развода с отцом у мамы было два продолжительных романа, но она всегда ночевала дома и никогда не оставалась у мужчины на ночь.

– Мам, – осторожно спросила Вика, – он хоть стоит того?

– Он стоит гораздо большего, – серьезно ответила мама.

– Ну и прекрасно! Чего ты тогда смущаешься!

– Ты лучшая дочь в мире! – молодо и звонко рассмеялась мама.

– Вспомни об этом, когда будешь меня за что-нибудь ругать.

Они пришли вдвоем на следующее утро, с цветами, шампанским и кучей сладостей. Оба смущались и старались незаметно держаться за руки. Когда вся семья, в том числе, естественно, и Степан, устроилась за быстро накрытым столом, Олег Николаевич обратился к Вике:

– Виктория Борисовна, я сделал предложение вашей маме. И она согласилась. В ближайшее время мы поженимся. Очень хотелось бы, чтобы вы не были против.

– Да господь с вами! Я очень рада!

– А жениться – это когда муж? – спросил Степан, отвлекаясь от куска торта, который старательно запихивал в рот.