– А когда я говорил, что ограничусь этим принципом? После урока, который я преподал сегодня, тебе следовало бы быть умнее. Одним словом, раз я хочу взять тебя, я это сделаю. – Вдруг жесткая улыбка исказила его губы. – Черт возьми, зачем я вожусь с тобой. Ведь ты теперь обычная крепостная девка. И этим все сказано. Как любая другая крепостная – ты моя добыча. А это значит, что если я пожелаю задрать твои юбки и овладеть тем, что у тебя между ног, мне достаточно скомандовать: в койку – и через минуту ты должна быть там. Тебе все ясно?

– Да, но…

– Но, что?

– О, мой господин, – только и проговорила она.

– Однако ты трудновоспитуема. Впрочем, чего еще ждать от такой дуры?

– Я не дура, мой господин.

– Неужели? А по-моему, только дура может попытаться украсть у меня ребенка.

– Это не глупость, – возразила она. – Конечно, я поступила неправильно, но у меня не было выбора.

– Никто не приставлял к твоему горлу нож, – сказал он резко.

Ее предупреждали, что с ним не стоит спорить или оправдываться. Теперь он был зол и не склонен выслушивать ни извинения, ни попытки объясниться. Но она уже не могла сдержать себя и решила высказать все начистоту, какой бы ни была его реакция.

– Вы знаете не хуже меня, что я не крепостная, лорд Уоррик. Будь я крепостной, не колеблясь бы согласилась со всем, что вы сказали, и, быть может, по-другому восприняла бы ваш теперешний приказ, но, называя меня крепостной, вы не сделаете меня ею, ибо это не изменит моих чувств и не заставит меня признать за вами привилегии повелевать.

– Ты все время повторяешь мне: «у меня не было выбора, у меня не было выбора». Так вот, теперь его у тебя тоже нет.

– Тогда прикуйте меня к кровати снова, – сказала Ровена. – Ибо добровольно я никогда с вами не лягу.

Этот ответ был безжалостным:

– В конечном счете, эти цепи помогали тебе, а не мне. Я предпочел бы преодолеть твое сопротивление, ибо мне вовсе не нужна твоя готовность. Нет, я хочу твоей ненависти и твоего стыда, когда ты наконец уступишь мне. И может случиться, ты еще будешь умолять меня о том, чего ты так желаешь сейчас.

От этих слов она побледнела, хорошо еще, что тусклый свет не позволил ему заметить это. И на нее нахлынули воспоминания об их последней встрече в постели, когда играючи он довел ее до такого состояния, что она совершенно потеряла голову и наверняка стала бы умолять его взять ее, если бы не кляп во рту. Да, такое состояние более унизительно, чем все остальное, вместе взятое. Но тогда она была прикована цепями и не способна противостоять его интимным ласкам, теперь же она будет сопротивляться, так что ему не удастся возбудить в ней это безумное желание – нет, она не станет его умолять. Никогда.

Почувствовав уверенность в себе, Ровена сделала глупейшую ошибку, сказав ему, что теперь такое невозможно. То был верный способ раззадорить его, чтобы он доказал обратное. И Уоррик уже собрался это сделать, когда в животе у нее заурчало. Ровена смутилась, особенно когда его взгляд вперился в ее живот.

– Когда ты ела в последний раз?

– Утром.

– Но почему? У тебя ведь было достаточно времени…

– Нет, перед тем как прислуживать вам в ванной, у меня времени не было, а после я почти ничего не съела. Я настолько устала, что мне хотелось одного: лечь и зализать раны.

– Но меня не стоит винить за то, что ты пропустила трапезу. Клянусь всеми святыми: следующую – ты не пропустишь.