В душе у Ровены зародилось сомнение относительно реальности этой угрозы: он произносил ее так, будто в любой момент готов привести ее в исполнение, но, угрожая слишком часто, уже не мог вызывать у нее прежний страх.

– Я не намереваюсь обречь себя на голодную смерть, чтобы избежать вашей мести.

– Умница. Потому что избежать ее тебе все равно не удастся. А теперь пошли…

– Я пойду назад, в свою постель.

– Ты пойдешь со мной, и я уже предупреждал тебя, чтобы ты не смела меня прерывать.

На его лице появилась знакомая безжалостная улыбка. Такая улыбка вызывала в ней куда больший страх, чем все его угрозы, ибо в ней чувствовалось неумолимое наказание.

Он двинулся на нее. Ровена отступила.

– Неужели ты надеешься убежать от меня, глупая девка? – издевательски спросил он.

Она гордо вздернула подбородок:

– А почему бы нет? Все равно вы меня накажете. И наверняка я бегаю быстрее, чем такой тяжеловес, как вы.

И, прежде чем он успел схватить ее, она ловко увернулась и бросилась к винтовой лестнице в конце коридора. Только бы ей успеть добежать до зала, а там можно найти немало укромных уголков, где можно спрятаться. Но еще надежнее можно укрыться в погребе в основании замка. Ровена бежала что есть мочи вниз по лестнице, слыша за спиной его неотступные шаги. Она слышала его проклятия, чувствовала, как начинает срываться ее дыхание. Ноги несли ее сами, Ровена уже не управляла ими и вот-вот могла упасть. И тут она оказалась в ловушке. Дорогу ей преградил мужчина со свечой в одной руке и мечом в другой. Выглядел он не сильнее ее, но был по крайней мере на локоть выше.

От неожиданности Ровена остановилась как вкопанная. И тут же могучие руки Уоррика оторвали ее от пола, и она услышала, как он распорядился:

– Дорогу, Бернард. Отправляйся присматривать за кухней.

И когда юноша удалился, она услышала его угрожающий шепот:

– Ну, теперь-то ты заработала себе наказание, но сперва… сперва я заставлю тебя поесть.

22

Кухня с потухшим очагом и редкими факелами, от которых тени только сгущались, казалась очень мрачной. Жалобно промяукал кот, стремительно выскочивший из-под их ног. Повар недовольно заворчал, когда его разбудили. Бернард поднял свечу у него над головой, чтобы облегчить ему пробуждение. А Ровена по-прежнему оставалась в плену властных объятий Уоррика. Каждый раз, когда она делала хоть малейшее движение, он воспринимал это как попытку к бегству и сжимал ее в руках еще сильнее.

Наконец он усадил ее на табуретку перед столом, и взгляду Ровены представилось соблазнительное изобилие пищи; правда, блюда не были разогреты, но ее голодный желудок все равно возликовал. Впрочем, пышный каравай, испеченный для утренней трапезы, оставался еще теплым и мягким, а смазанный маслом, он был бесподобен. В тарелках лежали еще тонко нарезанные куски жареного мяса, телячий бок, россыпь макрели, украшенная укропом и петрушкой и приправленная острым соусом, а сверх того – головка сыра, деликатесные груши, яблочный пирог и здоровая фляга эля.

– А почему нет куропаток? – спросил повара Уоррик, когда Ровена приступила к еде.

– Одна осталась, милорд, но леди Беатрис попросила прислать ей куропатку на завтрак…

– Принеси ее сюда, – оборвал повара Уоррик, – моя дочь может съесть все, что приготовлено на завтрак и что будем есть все мы, а эта девушка здорово изголодалась.